Если отмотать клубок нитей назад, можно довольно четко установить, что проект «Конституция-36» плавно вырос из главной сталинской сверхзадачи тех дней – реконструкции, централизации и упорядочивания (в сталинском понимании) механизма карательно-репрессивных органов, действовавших в режиме перманентной чрезвычайщины. Не чрезвычайщина, разумеется, смущала вождя, а лишь то, что нестыковка шестеренок карательной машины сильно осложняла процесс конструирования режима уже исключительно личной власти тов. Сталина. Уже не один год тов. Сталин конструировал машину исключительно для себя и под себя так, чтобы никто не мог перехватить руль управления, однако делалось это в начале 1930-х годов не по четко продуманному и безукоризненному плану, а пока еще интуитивно, методом проб и ошибок. Крайне сложно было держать в одних руках нити тогдашнего управления, контролируя ОГПУ, прокуратуру, судебную механику, систему мест заключения и, разумеется, карательный аппарат собственно внутрипартийный. Нестыковок же и трений между чекистами, прокуратурой, наркомюстами было хоть отбавляй: каждый стремился утянуть себе пышки, отдав шишки конкуренту.
Начало и первая половина 1930-х годов – эпоха непрестанных реорганизаций репрессивной машины – не только в попытках нащупать оптимальную форму, но и, что немаловажно, зачистки всех карательных структур от «не своих». Не позднее начала 1934 года Сталин приходит к выводу о необходимости создания новой карательной структуры – союзного НКВД, в состав которого нужно включить реорганизованный ОГПУ (НКВД СССР создан в июле 1934 года). Тогда же встал вопрос о модернизации и механизма внесудебной расправы – печально знаменитых «троек». «Тройки» не отменили, зато учредили еще один карательный инструмент – Особое совещание (ОСО). Параллельно идет реформирование прокурорской системы: 20 июля 1933 года учреждена Прокуратура СССР, которой