– Нас? – удивленно повторил Генри. – Разве сестры тоже были арестованы? Ты не писала мне об этом, Фанни.
– Кажется, – вспыхнув, сказала Френсис, – я упоминала, как с нами был добр наш старый друг майор Данвуди; ведь благодаря ему освободили папу.
– Это верно. Но скажи, ты тоже была в лагере мятежников?
– Да, была, – с теплотой сказал мистер Уортон. – Фанни не хотела отпускать меня одного. Дженнет и Сара остались присматривать за усадьбой, а эта девочка была моим товарищем по плену.
– И Фанни вернулась оттуда еще большей бунтаркой, чем раньше, – с негодованием воскликнула Сара, – хотя, казалось бы, муки отца должны были излечить ее от этих причуд!
– Ну, что скажешь в свое оправдание, моя красавица сестренка? – весело спросил Генри. – Не научил ли тебя Пейтон ненавидеть нашего короля больше, чем он сам его ненавидит?
– Никого Данвуди не ненавидит! – выпалила Френсис и, смущенная своей горячностью, тут же добавила:
– А тебя он любит, Генри, он не раз говорил мне об этом.
Молодой человек с нежной улыбкой потрепал сестру по щеке и шепотом спросил:
– А говорил он тебе, что любит мою сестренку Фанни?
– Глупости! – воскликнула Френсис и принялась хлопотать около стола, с которого под ее наблюдением быстро убрали остатки ужина.
Глава III
Осенний ветер, холодом повеяв, Сорвал последнюю листву с деревьев, И медленно над Ловманским холмом Плывет луна в безмолвии ночном. Покинув шумный город, в путь далекий Отправился разносчик одинокий.
Буря, которую восточный ветер несет в горы, откуда берет начало Гудзон, редко длится меньше двух дней. Когда на следующее утро обитатели коттеджа “Белые акации” собрались к первому завтраку, они увидели, что дождь бьет по стеклам чуть ли не горизонтальными струями; конечно, никому и в голову не могла прийти мысль выставить за дверь в такое ненастье не только человека, но даже животное. Мистер Харпер появился последним; посмотрев в окно, он извинился перед мистером Уортоном, что вынужден из-за непогоды еще некоторое время злоупотреблять его гостеприимством. Казалось, ответ прозвучал столь же любезно, как и извинение, но чувствовалось, что гость примирился с необходимостью, в то время как хозяин дома был явно смущен. Подчиняясь воле отца, Генри Уортон неохотно, даже с отвращением снова изменил свой облик. Он ответил на приветствие незнакомца, который поклонился ему и всем членам семьи, но в разговор ни тот, ни другой не вступали. Правда, Френсис почудилось, что по лицу гостя пробежала улыбка, когда он, войдя в комнату, увидел Генри; но улыбка мелькнула лишь в глазах, лицо же сохранило выражение добродушия и сосредоточенности, свойственное мистеру Харперу и редко его покидавшее. Любящая сестра с тревогой посмотрела на брата, потом она взглянула на незнакомца и встретилась с ним глазами в ту минуту, когда он с подчеркнутым вниманием