Он подмигнул мне, полез в свою сумку и извлёк на свет здоровенный фотоаппарат. Я похолодела, но продолжала улыбаться.
Сотрудники по очереди выходили на сцену, снимали маски и восхваляли Захара Андреевича, лесть лилась рекой, Максим делал фото с разных ракурсов.
– Твоя очередь, – хихикая, мой начальник легонько подтолкнул меня локтем.
– Захар Андреевич, – взмолилась я, – я так боюсь публичных выступлений! Даже в школе не могла стишок прочитать перед классом, не хочу позориться. И к тому же, – теперь я шептала ему в самое ухо, – я всегда могу поздравить тебя лично. У меня забронирован люкс, мой тебе подарок, – жарко закончила я, сжимая под столом его коленку.
Это его вполне устроило, он отстал от меня и пошёл ответно поздравлять сотрудников, читать наставления на будущий год.
– А теперь, общая фотография! – Максим приглашал всех на сцену, я же сделала вид, что меня что-то очень заинтересовало в моём телефоне, и проигнорировала его.
– Валерия Михайловна! – выкрикнули со сцены. – Пожалуйте к нам!
– Ой, нет-нет! – замахала я руками. – Не люблю фотографироваться.
– Вы станете украшением этого фото! – снова выкрикнул кто-то.
Ничего не поделаешь, я не могла больше сопротивляться и присоединилась к толпе сотрудников. С меня сняли маску и поставили в первый ряд.
После обязательной торжественной части объявили дискотеку, я же под предлогом подышать сбежала на улицу и достала телефон.
– Антон, у меня проблемы, – коротко описала ситуацию, дала наводки и вдруг вспомнила: – И забронируйте мне люкс на сегодня. Любой свободный.
30 декабря 2013г
– …и тогда, – ревела Аллочка, секретарша, – он просто взял и ушёл! А-а-а-а….
Я протянула ей пачку салфеток, по одной доставать уже надоело.
В каждом – это не шутка – в каждом офисе находится такая вот дура, которая думает, что её убогие отношения с её убогим бойфрендом интересуют кого-то помимо неё самой. Часами может живописать в красках, что именно случилось между ними вчера или на прошлой неделе.
И что удивительно, находятся ещё большие дуры, которые слушают. Заняться, что ли, нечем? Мне всегда есть чем заняться, но иногда я позволяю ей вот так сидеть в моем кабинете и лить слезы по своим высоким, несомненно, отношениям. И другим тоже позволяю, мы ведь дружный коллектив.
– Подонок, – вздохнула я.
– Нет, ты не понимаешь, он хороший, просто…
Почему-то у меня уже давно не получается относиться к ним как к реальным людям. Что это? Безвозвратно утраченное чувство эмпатии? Мои зеркальные нейроны атрофировались?
Для меня все окружающие представляют собой нечто вроде мультиков или игрушек, и я именно так к ним и отношусь. Именно так я их и вижу – со всей их мультяшной плоскостью, с игрушечными проблемами и