Кусты ложились под ноги. Звезды равнодушно скалились с небес. Ухнул и сорвался в ночь филин, шмыгнула прочь лиса. Не было вестей. Никаких.
Хруст веток дошел до сознания не сразу. Когда грубые руки рванули ворот рубахи, первым чувством было удивление. Ведь не было вестей. Никаких. Она билась в силках злобы и похоти, единственным желанием было дождаться. Увидеть. Хотя бы раз.
Тень нетопыря затмила луну.
– Ой, не тиха речка журчит,
Ой, не рыжа белка бежит, —
с издевкой произнес мужской голос.
«Услышано, смертная, – донеслось из-под капюшона. – Хочешь увидеть – мсти. Хочешь дождаться – убей. Три ночи каждого третьего года ты будешь возвращаться сюда. Хочешь увидеть – мсти. Лишь когда два брата, любовь, ключ и гроза сойдутся вместе – сможешь уйти к Роду. Хочешь увидеть – мсти…»
Воздух раскаленным песком ворвался в легкие. Дышать. Просто дышать. Что-то смертельное надвигалось из темноты. Свистящий искаженный женский шепот:
– Ой, не тиха речка журчит,
Ой, не рыжа белка бежит…
На грани видимости мелькнула фигура в капюшоне. «Это еще кто? Вовкин патруль, что-ли?» – услужливо отметил мозг.
Было плохо. Было страшно. Было тошно. Было… мертво.
Истошный мяв вызвал жуткий ливень. Ощущение могилы чуть отодвинулось. «Гроза. Любовь. Братья».
«Младший, ты?..» Кот со встопорщенной холкой стал якорем, держащим на краю гроба.
Иронический немолодой голос четко произнес: «Две стороны клинка и ключ не дадут пропасть…»
«Твою мать! Какой нафиг ключ!» Умная рука независимо от мозга уже шарит в рюкзаке, нащупывая слабознакомый предмет. Тускло блестит лезвие.
Гарда.
Ключ.
Тяжелый вздох пошевелил волосы на голове. Глаза медленно поднимаются, встречая взгляд в ответ.
Как копейный удар в сочленение доспеха.
Голубые. Как васильки.
Красивые.
Усталые.
Мертвые.
– Ой, не тиха речка журчит,
Ой, не рыжа белка бежит.
«Бей, Баян, бей, милый»,
– раздалось в голове.
Смертным набатом.
Ударом наотмашь.
Ножом в спину от брата.
«Бей, Баян, бей, милый»
Любава?!!
Безумные ночи, угар первой любви, смертная рубка в ковыле, имя на холодеющих устах… Любава!
«Прощай, Яр, прощай, любимый…»
«Отпусти ее, брат», – кошачья тень мелькнула у ног.
«Бей, Яр, бей, милый…»
Удар клинком наотмашь. Как глоток воды в пустыне, как клочок чистого неба после затяжной вьюги, как дружеская рука после ударов кованых сапог, как… поцелуй после долгой разлуки…
Рассыпается девичье лицо клочьями тумана, утихает в мозгу последнее «прощай».
Гиблое шипение заставило пошатнуться. Пятном