– Мара поймёт. Она же ясновидица. Уж, верно, знала, что я за тобой увяжусь.
Кешка отвернулся от реки, от леса не левом берегу, посмотрел на юго-запад – деревья и правда реже, мельче, не то что в заповедном Захотимье. Он попытался достать чутьём до дороги – где-то там, вдали…
И вдруг очнулся от наваждения.
Воды Хотими смыли с него Марины чары, отсекли от земель, пропитанных её властью.
Это должны быть чары. Наверняка. Иначе почему только сейчас ему пришёл в голову очевидный вопрос: даже если когда-то Мара и правда знала Бармура из Летуприса, откуда у неё, безвылазно просидевшей в глуши полвека, уверенность, что он до сих пор там, что он вообще жив?
***
День выдался погожим. Сверкало солнце, в небе красивыми барашками висели облака, щебетали птицы. Может, выправится ещё погодка, подумал мастер Бармур, привычно поднимая взгляд на шпили Филиала: флагштоки и резные флюгеры горели золотом, как в былые времена, а если глядеть сквозь прищур, детали окружающего смазывались, в черепице шатровых крыш исчезали щербины, таяли грязные разводы и, казалось, что головы гордых башен сияют тем же изумрудным блеском, что и двадцать лет назад.
Порой он жалел, что его глаза всё ещё остры, как в молодости…
Старый учёный запер дверь и спустился с крыльца на мостовую, блестящую от подтаявшей наледи. А ветерок-то промозглый. Повесив пустую пока корзину на сгиб локтя, он накинул капюшон, посильнее запахнул пальто, но опомнился – вновь обнажил голову, с досадой оправил на шее белый шарф и побрёл вверх по улице.
Повсюду виднелись признаки запустения: никто не менял разбитые стёкла в коробках уличных фонарей, не выправлял погнутых столбов, не трудился спилить засохшее дерево и вычистить сор из фонтана, да и выбоин в мостовой прибавилось. Будто кто ночью камни из земли ворует, вздохнул мастер Бармур. Впрочем, по нынешним временам, неудивительно… И ладно бы ветшало лишь общее городское имущество. Неужто Марн-свечник не может подновить облупившуюся вывеску, а Валин-сапожник не в силах козырёк над входом залатать, чтобы заказчикам в дождь за загривок не капало? Вон у Фартаньи-белошвейки занавески в окне на половые тряпки похожи…
Мастер Бармур болезненно усмехнулся. Сам-то хорош! Ставень с прошлой осени на одной петле болтается, и чинить никакой охоты нет. Окно торцевое, смотрит к соседям, не на улицу, а ставни магистрат всё равно закрывать не велит – под угрозой штрафа и тюремного заключения.
Но, вечные силы, как жаль! Ведь красивейший город был, Сипра ему не чета…
Прохожие кутались в плащи, пальто и куртки, осторожно ступая по заледенелым булыжникам. Зима заявила о себе прежде времени, и люди вздыхали: то ли ещё впереди!.. Только бесстрашные мальчишки затеяли игру в мяч и посох на углу с улицей Зеленщиков. Сорванец в толстом свитере, куцых штанишках и грубых башмаках поскользнулся, едва не сбив с ног женщину с тяжёлой корзиной. Она забранилась, грозя отодрать хулигана за уши, мальчишка ловко увернулся и показал язык.
Мастер Бармур