Желудок мгновенно перестал урчать и сжиматься. Внимание переключилась с горячего обеда на ту, что отодвинула занавеску моей «приватной кабинки» и остановилась напротив.
Выгнулась кошкой, и прислонилась к столбу из черного пластика, почти неотличимого от мрамора. На четырех таких столбах и держались занавески, отделяя нас от людного зала ресторана. Я скользнул взглядом по длинной шее Плазмы, прямой спине, резкому переходу между талией и круглыми ягодицами и захлебнулся воздухом. Отметил кокетливо приподнятую ножку в красной лодочке на высоченной шпильке. Жар и тяжесть прилили к лобку быстрее, чем я успел приласкать взглядом высокую грудь и ложбинку, такую заметную в декольте короткого топика.
А взгляд бесцеремонно опускался туда, где обрывался вышитый лиф, открывая наблюдателю идеальный живот и красивый пупок.
Сердце колотилось как сумасшедшее, воздух распирал грудь. Я стиснул Плазму в объятиях и стянул резинку с ее волос. Мне почему-то жутко хотелось освободить их от плена прически, дать волю огненной лаве янтарных прядей. Золотистые глаза Плазмы смотрели без прежней отчужденности, без холода, с лихорадкой желания. Как же это было здорово!
Вдохновленный и по-глупому восторженный, я опустил руку на бедро Плазмы и поспешно задрал коротенькую юбчонку – она едва прикрывала лобок. Жар охватил меня целиком, когда обнаружилось, что на индиго нет белья.
Не помню, как расстегнул брюки, как усадил ее на стол, и куда подевалась еда. Помню лишь это знакомое ощущение – себя в ней, такой тесной, влажной, возбуждающей. Помню, как впивался ртом в губы Плазмы – мягкие, нежные, как и в первый раз. Помню, как двигался, подгоняя минуту пика, сладостного освобождения. Помню, как дрожал от гнета страсти, от нетерпения. И ее тело вторило, ее руки скользили по спине, а губы обжигали шею и щеку.
Помню, как не мог насытиться Плазмой, как снова и снова обладал ею, будто в первый раз. Изливался и возбуждался все сильнее. Горячка желания не проходила. Но ни с чем несравнимое удовольствие прижимать ее, дрожать от долгожданного освобождения, вдавливаясь сильнее и сильнее, искупало все.
В каком-то тумане, в лихорадке увидел я, как распадается здание ресторана. Пфффф и стены, потолок, пол разлетаются как колода карт, кружа в голубом мареве, без верха и низа.
Нас с Плазмой, сплетенных воедино, окутал странный, розоватый туман. Заклубился вокруг, тонкими лентами опутал тела. Но мы так и не расстались. Словно все вдруг стало неважным, отступило перед силой нашей страсти. И мы парили в невесомости, не отрываясь друг от друга, продолжая то отдаляться на мгновения, то жадно стремиться навстречу друг другу.
…
Я проснулся – весь мокрый от пота, от собственного семени, едва дыша. Как и каждое утро после воскрешения.
Плазма… Я лежал с закрытыми глазами, и думал о ней.
Улыбка сама собой растянула губы, сердце екнуло и странное ощущение разлилось внутри.