Когда-то и мне было чем поделиться, чем похвастаться. Давно, много-много столетий назад. А потом… потом я всех потеряла. Они ушли, один за другим, оставив мне лишь крошечные осколки своих жизней, маленькие сувениры на память. Я заперла их в ящике письменного стола, как в сейфе, и никогда никому не показывала.
Там, в отдельной, пластиковой коробочке, лежала беленькая бирка с ручки сына – ее надели малышу в роддоме. На тонком, дорогом пластике чернела надпись: «мальчик, 3,6 кг. Доношенный». Рядом, в точно таком же крошечном прозрачном мавзолее хранилась ириска «кис-кис». Дочка почти не ела сладкое, только эти конфеты и любила. Я нашла ириску в ее детском платьице, когда разбирала старые вещи, убранные в коробки, на лоджию. Власти осчастливили граждан четырьмя выходными подряд. И мне вздумалось выбросить ненужный хлам, а еще хорошие, почти новые вещи отдать друзьям с детьми, с дачами. И вот я начала складывать сарафанчик и… нащупала в кармане что-то жесткое. Я отдала дочке ириску в шутку – тогда она уже вышла замуж и жила отдельно. А вернулась конфетка ко мне уже при совсем других обстоятельствах.
Я снова набралась духу разобрать вещи. Пришла к дочке домой, после ее похорон. Трехкомнатная квартира еще хранила флер духов моей девочки – от запаха свежести и зеленых яблок на глаза навернулись непрошенные слезы. На кресле, аккуратно сложенный, лежал красный клетчатый плед – мой подарок на последний день рождения дочки. У нее стали часто мерзнуть ноги.
Меня словно вела интуиция. Я залезла в черный пластиковый шкаф – он высился в углу гостиной – и среди множества коробочек, пластиковых емкостей с бытовыми мелочевками… обнаружила маленькую шкатулку из бересты. Надпись на ее крышке гласила «капелька везения». Я приоткрыла шкатулку и обомлела. Там лежала ириска, та самая ириска…
Запертый ящик надежно прятал от чужих глаз коробочки с сотнями флешек. Сколько фотографий они хранили? Да кто ж их знает. Я брала любую, вставляла в компьютер и уходила от реальности.
Вот дочурка, вся такая торжественная и серьезная, выпрямилась на краешке нашего старого белого дивана. Пристроилась совсем рядом с тремя царапинами от колес игрушечной машинки – они небрежными росчерками упираются в поручень. Сынишка в детстве устраивал гонки по мебели, и она еще хранила отпечатки его веселых забав. Напряженная, со сложенными на коленях руками, в белой кофточке и черной юбке-карандаше, моя девочка похожа на молодую учительницу. Немного робкую и невероятно очаровательную.
Рядом, задевая богатырским плечом абажур антикварной желтой лампы – маминого подарка – насупился ее жених. И где только дочка его откопала? Курносый нос-картошка, весь усыпанный веснушками, черный ершик волос на голове, грубые, короткие ладони, нескладная, хотя и крепкая фигура… За дочкой ухаживали такие красавцы. А этот… Что она в нем нашла?
Вот мы танцуем с сыном на его свадьбе,