Вроцлавец вдруг вскрикнул – и совсем не так громогласно, как вел переговоры. Тонко, пискляво как-то… Содрогнувшись всем телом, сорвался со стены. Полетел вниз.
Переговорщик упал на край рва, сломав длинную татарскую стрелу, засевшую в груди. Еще две стрелы вонзились в дубовые ворота. Следующая повалила в ров молодого дружинника Янека. Еще одна царапнула по ноге Збыслава.
Стрелы засвистели и сверху. Били, правда, защитники цитадели пока не в столпившихся под стенами партизан, а в появившихся на рыночной площади всадников.
Бурцев поднял голову, закричал что было сил:
– Именем дочери малопольского князя Лешко Белого откройте ворота!
Фраза эта вырвалась у него сама по себе. Но, кажется, именно она была в данной ситуации заветным «сим-сим, откройся».
На стенах засуетились. Заскрипел тяжелый засов.
– Именем княжны Агделайды Краковской открывайте! – подхватил Янек.
И – о чудо! Створки ворот приоткрылись. Ровно настолько, сколько требовалось, чтобы между ними смог протиснуться человек на лошади. Партизаны двинули коней по шаткому мосту.
Завидев щель в крепостных воротах, татаро-монгольские стрелки с визгом и гиканьем бросились в атаку. Но к стенам цитадели из пылающих городских кварталов подтянулось еще слишком мало кочевников. Силенок для решительного штурма пока не хватало, а потому лишь несколько вражеских всадников смогли прорваться сквозь град стрел.
Бурцев въехал во Вроцлавскую цитадель последним. Услышал, как позади застучали о дерево мостков копыта резвых степных лошадок. Как с грохотом обрушилось подвешенное на крючьях бревно.
Мост развалился, подняв тучи вонючих брызг. Вместе с обломками в грязный ров упали два монгольских конника. Остальные кочевники отступали за рыночную площадь.
Как только Урода влетела на крепостной двор, громыхнул засов. Ворота заперты. Спасены!
Бурцев соскочил с лошади, огляделся. Стоп! Спасены ли? Обступившие партизан люди не спешили прятать обнаженного оружия. Безрадостные, уставшие, черные от грязи и копоти лица вроцлавцев смотрели хмуро, в глазах читалась злость и обреченность загнанного в ловушку зверя. Горожане, что, отступая от внешних стен к внутренней цитадели, собственноручно жгли родные улицы, не производили впечатления приятных собеседников и гостеприимных хозяев.
– Кто здесь главный?! – обратился к угрюмым воинам Збыслав. – У нас раненые, нужна помощь.
Из толпы защитников Вроцлава вышел широкоплечий и широколицый человек в неброских, но добротных доспехах. Прочный островерхий шлем, кольчуга, усиленная стальными пластинами на груди, большой прямоугольный щит для пешего боя, чуть изогнутый – прообраз знаменитой польской сабли – меч:
– Члены городского совета, главы купеческих и ремесленных гильдий, а также вроцлавский епископ, покинули город, как только стало известно о приближении богопротивного Измаилова племени, – пробасил незнакомец. – Князь Казимир Куявский, гостивший