Я еще оставался вместе со всеми полчаса. Один раз перекрестился, вспомнив о Боге. Тут же ко мне подошел «шатун» и спросил – ты верующий? Да, ответил я. Он подумал и отошел.
Я вышел покурить. Рядом встали курить Сергей и «шатун», который говорил ему, что уважает его. Я докурил, щелчком выкинул окурок и, не прощаясь, пошел в сторону станции метро, которая оказалась закрытой. Тогда я спустился вниз, железнодорожным путям, собираясь пойти к Мише-художнику – всего-то пройти в низину, а потом минут двадцать по дороге. Но передумал.
И просто лег на землю, чувствуя, что устал. Земля была сырой, мягкой и гостеприимной. Ночь, если и была прохладной, то, благодаря алкоголю, казалась приемлемо-теплой.
Я сразу заснул, но вскоре проснулся от какого-то шума. Из туманной низины раздавался топот и цоканье. Я понял, что уже раннее утро и из конноспортивного комплекса, который, наверное, был недалеко, ведут коней – скорее всего, на водопой. Я встал и застыл от удивления…. Никогда еще не видел такого зрелища. Из тумана вышли белые кони, они были оседланы, ими управляли разноцветные молчаливые всадники. Вот они перешли железнодорожное полотно, приближаясь ко мне. Один из них в бурке и с шашкой в руке, но без головы, теперь я понял, что это писатель Малеев, подъехал ко мне совсем близко и, наклонившись, утробно прорычал:
– Верни мою голову!
Я инстинктивно замахал руками… и тут же проснулся по-настоящему.
Я лежал недалеко от путей. За ночь выпал снег, покрывший белым саваном все вокруг, кроме редких луж, черневших как входные отверстия в иной мир. Я встал, и отряхнулся, почувствовав, как сильно продрог, поежился и сунул руки в карманы. В одном из них было что-то маленькое. Я вытащил из кармана голову казака. Ту самую, что приклеивал. Повертев немного в руках, я без сожаления выбросил ее в лужу.
Мимо проходили редкие люди, торопясь на станцию «Тушино». Сзади промчался поезд, пролаяла собака, и раздался крик новорожденного ребенка.
Я пошел вперед, не оглядываясь.
БЕС ПОЭЗИИ
Архилох ходил угрюмо
Ксанфа понимая тупо,
Родину и Ксанфа проклиная,
Он не знал, что ходят где-то персы.
Стратилох, не чутко понимая,
Тризну вдруг решил отправить.
Иногда на время поднимая
Хай.
БЕС АРХИЛОХА
В конце девяностых – начале нулевых я любил посещать поэтические салоны Алены Ахуновская. Сама поэтесса, несмотря на свой молодой возраст, прелестный вид, внешнюю интеллигентность и мягкость, которые лишь иногда разбавлял огонь Саломеи в карих глазах, вырывавшийся в секунды раздражения, была стреляным воробьем. Никто бы никогда не подумал, что за ее плечами годы, проведенные в Бутырке, куда она попала из-за козней своих врагов, настолько же влиятельных, насколько коварных и жестоких. Официально же ее обвинили в торговле наркотиками. Ха-ха-ха!!!!!!! Кто же в это поверит!??
Алена владела четырехкомнатной