Среди студентов театрального училища я стал своим, с нетерпением ждал дипломного спектакля. Ставили «Доходное место» Островского. Бывают же такие произведения, актуальные для любого периода в жизни России, что ни постановка, то стопроцентный успех! Рифгат Амин играл Белогубова. Такие сочные, густые краски смог найти для своего героя актёр, его игра до сих пор у меня перед глазами. Куда-то исчез Рифгат Амин. Душевный, с богатым внутренним миром был актёр, мир его праху. Айрат Арсланов в роли Жадова покорил зрительный зал. Рост, стать, красота, чарующий тембр голоса… На меня особенное влияние произвела его уверенность в себе… После спектакля я возвращался, погружённый в раздумья: Маули не хватает, Маули… Когда, скажите мне, в какие времена таланты татарского народа не растекались по миру и не пропадали бесследно в неведомых краях? Мы, татары, мастера по рассеиванию, а вот по возвращению… Соберёмся ли, будем ли когда-нибудь жить единым государством? Ой-ли, вряд ли. С Маулёй мы часто вели тревожные беседы на эту тему…
Спектакль поставила режиссёр-педагог Кашифа-ханум Тумашева96. Она дневала и ночевала в училище, целиком посвящала себя студентам, передавала им всё лучшее. К сожалению, время не оценило её старания, девушки, ярко дебютировавшие в «Доходном месте», пропали из виду, остальные тоже разбрелись по жизни кто куда. Кашифа-ханум в то время жила на улице Некрасова; я был знаком и с её дочерью – «ультракрасной» Зумаррой, часто захаживал к ним в гости. Кашифа-апа, добрая, душевная хозяйка, всегда потчевала меня ароматным чаем, а вот Зумарра беспрестанно мучила вопросами.
Да, были в наше тяжёлое время люди, любыми путями стремившиеся выбить из других информацию! А разве сейчас таких нет?
Что в душе переменилось?
Человеку – молод ли он, или стар – интересен только свой внутренний мир. Где-то в глубине души он создаёт свою копию и по прошествии некоего срока наполняет её теми красками, какими считает нужным. Каждый из нас думает о себе только хорошее, обманывается навешенными им же самим ярлыками. Бывают, конечно, мелкие недовольства и сожаления, но в целом зоологическая единица «человек» очень любит себя, мысленно холит и гладит по холке…
А остальные?.. Среда, в которой ты обитаешь, люди, которые вынуждены пересекаться с тобой, что они думают о тебе?.. Мы этим не обеспокоены, так, мимоходом залетевшие вопросы и сомнения очень быстро блекнут и сходят на нет под лучами, исходящими из «меня, великолепного», из меня, «единственного и неповторимого»…
Наконец-то, мой рассказ опубликован! Это было в 1948 году. Рассказ назывался «Ян, учагым, ян!» («Гори, мой костёр, гори!»). Радовался я, наверное, сейчас уже и не помню. Однажды мне говорят: «К нам один третьекурсник заходил, тебя ищет!» Заходил, и не один раз. Утром следующего дня в одной из аудиторий ко мне подходит худощавый, улыбчивый студент