Жители села Н. и без того были впечатлительными и легко принимающими на веру всякий вымысел, а после этих новостей совсем с ума посходили. Про полевые работы забыли, руки опустили, работать никто не хочет. Зарезали, мол, не пропадать же добру, весь домашний скот, от овец до коров. А одежду распродали за бесценок на базаре. Сбиваясь в группы, подолгу смотрели они, как весеннее солнце, подобно слезе, тяжело и грузно скатывалось к горизонту, подбивая небесный стык кроваво-красным шёлком. Удручённо повздыхав на эту невесёлую картину, расходились они по домам, подозрительно косясь друг на друга, словно кто-то из них уже подцепил смертельную болезнь. А жуткие вести с каждым днём всё ближе к их селу, и всё труднее совладать с нарастающим животным ужасом.
Вернувшийся в деревню из-за болезни студент музыкальной школы Данил, заложив руки за спину, меряет избу шагами. Его низкорослый остроносый отец, уперев близорукий взгляд в бревенчатую стену, потряхивая куцей белёсой бородёнкой, громко чавкая, хлебает мясной суп из помятой алюминиевой миски. Данил хоть и злится на чавканье отца, но молчит. Стараясь не задевать табуреток и стола, большими шагами ходит из угла в угол. Что сюда пять шагов, что туда. А мыслей в его голове много, бессчётно…
Наевшись, отец долго молится, глядя на угол, затем размашисто крестится, вытирает масляные губы сплющенным, поношенным картузом и, мелко-мелко семеня, спешно покидает дом. Данил подходит к окну. Сквозь корявые голые ветки высокого тополя очень долго сиротливо смотрит на улыбающуюся луну. Затем, сняв с мощного гвоздя гитару, садится на нары и начинает негромко теребить струны. Гавайская гитара отзывается почти человеческим плачем. Но музыка так и не сложилась, что-то терзает сердце гитариста. Печально вздохнув, Данил выходит на улицу. На брёвнах возле их дома сидит много народа. Все шёпотом о чём-то переговариваются. Раздаётся хриплый женский голос:
– Под Бугульмой, говорят, мор скачет по деревням, превратившись в молодого чёрного жеребца. Поэтому тамошние люди пошли на хитрость! Оказывается, мор можно обмануть! Сорок женщин собрались и перво-наперво погасили во всех домах свет. Потому что мор первым приходит к тому, у кого светло в окнах. Впрягшись в один плуг, сорок женщин с молитвами опахали село вкруговую. Оказывается, мор не может перескочить вспаханную полоску! Потом, вернувшись в село, они, натирая два куска дерева один о другой, добыли Чистый огонь и разнесли его по всем домам. Мор выкосил все окрестные деревни, а этим хоть бы хны!
Люди