Опять запою, опять замолчу… А о чём пою?
Деревья могучие, вспомните: с юных дней
Разве не часто я спал у ваших корней?
Молод я был тогда, но прошли года,
А сейчас взгляните,
Каким усталым, каким бессильным
Старым скитальцем вернулся я к вам сюда!
Вернулся – зачем?.. Но ведь это страна моя,
Родные края, где, надеясь из года в год,
«Тимур вернётся и нас спасёт!» —
Повторял голодный, скорбный народ.
А я?..
Мать – она и сейчас всё такая же мать;
Но даже она мне прямо в глаза иногда
Так поглядит, что голову я склоняю,
И кровью лицо заливается от стыда.
Бедная мать…
Скажи мне, мать! В день моего появленья,
Кем станет твой сын, молилась ли ты?
С мольбой исступлённой, громко рыдая-плача,
Лицом о кровавую землю билась ли ты?
Быть может, ты так молилась: «Да станет сын мой
Сыном всего народа, светом в его борьбе!..»
Быть может…
Скажи, о мать, утешь злосчастного сына,
Из дальних краёв вернувшегося к тебе!
Солнце – свидетель, что я за свободу бился,
Оно повидало меня в разгаре грозного дня!
Но палачи, безжалостные злодеи —
Они убили… Они казнили меня.
Кинжал я точу, о мать, роковой кинжал,
Мне даже гостя сейчас твоего не жаль!
Я крови желаю, о мать, я крови желаю, —
Лишь кровью упившись, смою свою печаль!
Не удивляйся, прости мне такие слова, —
Не ведаю, что говорю я… Схожу с ума…
Какой печали огонь на моём лице,
Ты понимаешь? Взгляни – и поймёшь сама.
Полночь… О мать, я виселицу воздвигаю:
Отдан приказ – повесить меня должны.
Виселицу воздвигаю, чтоб молодым пророком
Взлететь, растаять в море голубизны…
Приди, о мать! Поцелуй на прощанье сына!
Новым мессией покину я мир… Но сперва,
Со сломанной саблей, с петлёй на шее стоя,
Последние, гневные произнесу слова.
И тучами в небе станут мои проклятья,
Наземь посыплются ливнями жгучих стрел, —
Горы обрушатся, хлынут потоки крови,
Земля покроется грудами вражьих тел!
Станут мои проклятья клинками молний,
В землю вонзят возмездья стяг огневой,
Встав на груди угнетателей, справят праздник —
Грозный, торжественный праздник свой…
Не плачь, моя мать:
«Разлучили меня с сыночком!..»
Слёзы и стоны замкни в груди.
О мать! Прошу тебя, мать: когда я погибну,
Снова борца молодого роди…
Цветы я посеял, о мать, цветы огневые,
Пусть прорастут – ведь должны прорасти они?
Под свежею лаской весенних, утренних ветров
Пусть расцветут – ведь должны расцвести они?
Когда ж расцветут, когда огнём запылают,
О мать моя, пусть люди их соберут
И