к подножью виселицы подошёл.
С острых концов распростёртых крыльев
густая кровь стекает ручьём,
Зрачки немигающих глаз громадных
жарко пылают адским огнём.
«С неба изменницу сверг Всевышний,
сегодня же час её смертный настал!» —
Победоносно, чтоб всем было слышно,
приказ Аллаха он прочитал.
Дверь распахнул угрюмой темницы…
Вошёл… И вдруг… Что случилось с ним?..
Всегда беспощадный, высокомерный,
застыл он, растерян и недвижим.
Два дивных алмаза – глаза он увидел
жертвы невинной… И в тот же миг
Взор её чистый лучом правдивым
в жестокое чёрное сердце проник!
И сразу смягчились, преобразились
вестника смерти злые черты, —
Застыл он в смятенье, впервые почуяв
прилив состраданья и доброты.
Бессильно поникли зловещие крылья —
будто к земле исполин прирос,
А на щеках, холодных и жёстких,
вдруг заблестели полоски слёз.
Впервые забыл он, что должен исполнить
Аллаха безжалостный приговор, —
В нём искру зажёг доброты справедливой
этот невинный лучистый взор,
И перед прекрасной дочерью неба,
хоть и лежавшей в грязи сырой,
Упал на колени посланец грозный,
служить готовый лишь ей одной!
Да, на колени упал!.. Но в страхе,
вскрикнув, как под ударом ножа,
С трудом волоча гремящие цепи,
отпрянула дева, молясь и дрожа,
Зажмурилась, мук ожидая жестоких,
но вскоре, собравши остаток сил,
Пугливо, прерывисто заговорила,
и горестный зов услыхал Газраил:
«Не трогай меня!.. Умоляю… Не трогай!..
Ответь сначала: кто ты такой?
Зловещ твой приход, ужасен твой облик,
хоть вижу, что вестник ты неземной,
Ты – житель небес, но не светлого рая,
уж слишком злобны твои черты,
Ладони от крови густой багровы,
пламенем жгучим глаза налиты.
Скажи, из каких ты краёв явился,
нежданно прорезав ночную тишь?
Какую мне страшную тайну откроешь,
какую зловещую весть сообщишь?
Ответь!.. чья свежая кровь стекает
с острых концов твоих чёрных крыл?..
О-о!.. Неужели тебя я узнала?..
Не вестник ли смерти ты – Газраил?..»
И отвечал ей посланец могучий —
негромко, взволнованно отвечал,
И голос под гулким сводом темницы,
как мягкий морской прибой, зазвучал.
Века и века беспощадно и грозно
вещал он людям их смертный час,
Но – чудо! – участливо и милосердно
звучал его голос на этот раз:
«Не бойся меня!.. Да, ты догадалась:
я – вестник смерти, скорби и слёз,
И велено мне, чтоб забрал твою душу
и в адский подземный пламень унёс.
Пришёл за тобой я, изгнанница неба,
но взгляд твой увидел, – и в тот же миг
Впервые