Фаон пел совсем тихо, чуть ли не шепотом, и оттого каждое слово хорошо известного всем стихотворения звучало как-то особенно интимно, словно высказанное наедине признание в любви. Поэтому все слушатели, а особенно слушательницы, невольно затаили дыхание.
Что же касается самой Сапфо, то она и вовсе ощутила во всем теле непонятный жар. Слушая, как громко колотится совсем близко к горлу сердце, Сапфо снова и снова спрашивала себя: боги, что со мной? Неужели я заболела? Или меня внезапно настиг из-за угла вездесущий Эрот? Но это было бы чересчур глупо, нелепо и странно.
Ведь Фаон – совсем еще ребенок, который только-только достиг совершеннолетия, и навряд ли еще познал женщину. А она к этому времени прожила бесконечную, длинную жизнь, полную любви и разочарований.
Нет, Сапфо пока не хотела верить, что с ней – для многих такой недосягаемой и прекрасной! – могла приключиться такая внезапная беда.
Именно беда, потому что как иначе можно назвать чувство к юноше, который должен совсем скоро навсегда покинуть Лесбос? И кто открыто, по-детски радуется предстоящему отъезду?
Но, может быть, есть смысл действительно оставить Фаона пожить у Алкея? Тогда и у нее будет возможность хотя бы изредка с ним встречаться…
А если бы она к тому же приняла предложение Алкея о замужестве, то тогда Фаон всегда мог бы находиться перед глазами, на расстоянии вытянутой руки.
«Великий Зевс, куда это меня занесло под звуки лиры? – ужаснулась Сапфо мыслям, вдруг откуда-то появившимся и подобно вихрю закрутившимся в ее разгоряченном мозгу. – Наверное, я действительно просто больна».
Исполняя песню, Фаон смущенно глядел куда-то в сторону, но Сапфо сейчас казалось, что он не сводит глаз с юной Глотис.
Да и сама молодая художница, похоже, смотрела на юношу не только как на модель, как это было в случае с Эпифоклом, а как-то совсем иначе, несомненно иначе…
И еще эта песня – про златокудрую, прекрасную Афродиту, которую певец любит больше жизни. Может быть, исполняя ее, Фаон имел в виду вовсе не богиню, а свою любимую золотоволосую учительницу Филистину? Кто знает, какие на самом деле чувства испытывает Фаон к своей прекрасной во всех отношениях благодетельнице?
Только ли благодарность или еще что-то другое?
Сапфо ничего не могла с собой поделать: чем постыднее казались ей нелепые подозрения и смятенные чувства, тем неотвязнее откуда-то из глубины появлялись все новые и новые догадки, доводящие буквально до полного изнеможения.
– Что с тобой, Сапфо? – склонилось к ней откуда-то издалека озабоченное лицо Дидамии. – Ты, случаем, не больна?
– Не знаю, возможно, – прошептала Сапфо, почти не раскрывая рта.
Внутри нее полыхал такой непонятный, незнакомый огонь, что казалось, если она откроет рот, то наружу могут вырваться огненные языки пламени.
Сапфо не обманывала подругу – она действительно не понимала,