Или все это Сапфо только казалось?
Признаться, на некоторое время и она сама отвлеклась от оживленной беседы, завязавшейся между Дидамией и Глотис, а все свое внимание употребила на то, чтобы, наоборот, стараться… не смотреть в сторону Фаона.
Сапфо мысленно приказала себе: как бы велико ни было искушение любоваться оживленным и свежим, как весенний день, лицом юноши, но она – хотя бы одна из всех! – должна глядеть в другую сторону. И тут же стало ясно, что нужно найти в себе поистине неземные силы, чтобы справиться с такой задачей.
Даже глядя на Дидамию, возле которой в вольной позе возлежал сын Тимады, она боковым зрением улавливала немного угловатые, порывистые жесты Фаона, его улыбающееся лицо, по-детски сияющие любопытством глаза.
Сапфо время от времени даже мерещилось, будто это она сейчас на самом деле сидит с Фаоном совсем близко, почти вплотную, ближе всех остальных…
Богу равным кажется мне по счастью
Человек, который так близко-близко
Пред тобой сидит[11],—
выплыла откуда-то из внезапной тишины строка нового стихотворения.
Да, ближе всех, прекраснее всех…
Но почему так вспыхивает душа, когда сквозь эту тишину до нее вдруг доносится восхитительный, озорной смех Фаона? И почему в комнате внезапно сделалось так тихо, если Дидамия все время открывает рот и, по всей видимости, о чем-то увлеченно рассказывает гостям?
Твой звучащий нежно
Слушает голос
И прелестный смех…[12]
Сапфо постаралась запомнить эти строчки внезапно родившегося стиха и даже слегка потрясла головой, чтобы избавиться от наваждения. А потом, положив себе в рот несколько кислых гранатовых зерен, сделала над собой усилие и стала вслушиваться в общую беседу.
Ну конечно, Дидамия снова говорила о том, что совсем скоро Фаон отправится в Афины, и рассуждала вслух, кого из учителей лучше всего там сразу же разыскать, – недаром у юноши так нетерпеливо загорелись глаза.
– О Фаон! Зачем тебе ехать в какие-то Афины? – неожиданно перебил женщину на полуслове Алкей. – Если тебе надоело жить в здешней глуши, ты всегда можешь поселиться в Митиленах, в моем просторном доме. Тебя привлекает жизнь в столице? О, пожалуйста, ты насладишься ею в полной мере! Я знаю, что говорю: только у нас можно встретить гетер, у которых в серьги вставлены такие огромные жемчужины, что бедняжкам приходится склонять до земли голову, а голые лодыжки обвиты длинными змеями из светлого металла. Если же тебе, мой дружочек, непременно хочется учиться, я сам найду тебе лучших учителей и на Лесбосе. Стоит ли утомлять себя долгой дорогой, а главное – изнурять чужбиной? Поверь мне: уж я-то хорошо знаю, как тускло светит яркое солнце над головой, если твои ноги стоят на чужой, неродной земле.
– Нет, если есть такая возможность, нужно ехать именно в Афины, – упрямо повторила Дидамия. – Только там в наше время начинается путь к настоящей науке и славе.
– Наверное,