Мадам Джордан вздохнула:
– Помните, милорд, как вы впервые привели ко мне молодую жену? Что за странный у нее был вкус… впрочем, таким он и остался, зато она понимала силу воздействия на мужчин своей великолепной груди и поэтому упиралась что было сил.
– Женщины всегда понимают соблазнительность своей груди, – фыркнул Дуглас. – Что же до моей супруги, она до сих пор носит платья с вырезом едва не до колен, и мне это нравится не больше, чем тогда. Мужчины просто раздевают ее взглядами, Николетт! Природа наделила ее такими достоинствами, что трое мужчин могут одновременно пожирать ее наглыми взорами, а я ничего не в силах поделать.
Мадам Джордан рассмеялась и ущипнула его.
– Ах эти ревнивые мужья! Ну разве не восхитительно, дорогая?
Мегги перевела взгляд с Николетт на дядю, впервые ступив на неизведанную территорию взрослого, такого заманчивого мира.
– Да, мэм… если хорошенько подумать… это вправду восхитительно.
За бальным туалетом последовала темно-синяя амазонка, такая красивая, что Мегги едва не заплакала от восторга!
– О Боже, дядя Дуглас, она слишком хороша для меня! – прошептала она, осторожно проводя кончиками пальцев по ткани, услужливо поднесенной поближе одной из помощниц мадам.
– Завтра мы снова приедем заказать еще несколько туалетов и примерить твой бальный туалет. И это только начало. Завтра вечером на балу у Рэнли ты будешь выглядеть настоящей принцессой. Николетт, ее дебют состоится через две недели, и я хочу, чтобы вы придумали для нее нечто особенное.
– Обещаю, – согласно кивнула мадам, и если Мегги не ошибалась, – а она вряд ли ошибалась, поскольку не раз видела то же выражение в глазах Мэри Роуз, – так вот, в темных красивых глазах мадам блестело чистейшее вожделение. Однако держалась она безупречно вежливо и даже проводила заказчиков до двери.
– Она… э-э-э… в самом деле весьма ценит вас, дядя.
Черные брови мигом взлетели вверх.
– Тебе всего восемнадцать, Мегги, и, как дочь священника, ты просто не должна разбираться в подобного рода отношениях между мужчинами и женщинами.
– Не забудь, я живу с отцом и Мэри Роуз, – рассмеялась девушка. – Эти двое… смеются, обнимаются и целуются украдкой, особенно когда думают, что остались одни, чего никогда не бывает в доме викария. Более того, две недели назад ко мне в спальню заявился Рори, ужасно перепуганный, потому что, по его словам, мать пронзительно вопила. Не совсем же я идиотка, дядя Дуглас!
– Твой отец – очень счастливый человек, – все, что сообразил ответить Дуглас на это откровение. Правда, позже он ухмыльнулся и пробормотал: – Хотелось бы мне услышать, каким именно образом тебе удалось успокоить Рори. Так вот, Мегги, я должен кое-что тебе сказать. Здесь, в Лондоне, ты прекрасно проведешь время.