Говорил Антон Захарыч негромко, но уже через четверть часа после начала лекции каждому стал ясен смысл прозвища Будильник. Проснулись даже перманентно хвостатые оболтусы с задних рядов, и все жадно слушали потрясающего лектора. Он рассказывал о документах, о том, какую роль они играют в нашей жизни, о том, что эта роль не просто важна – зачастую она бывает решающей, а подчас и роковой. Его рассказы походили не столько на лекции, сколько на увлекательнейшие детективы. Недаром мы слушали их затаив дыхание. И сами не замечали, что не просто «усваиваем учебный материал», но вдобавок и заражаемся, да что там – насквозь пропитываемся живейшим интересом и даже страстью к архивному делу, которыми так щедро делился с нами Антон Захарович. Его сердце остановилось, когда нам оставался год до дипломов, и мы восприняли эту потерю очень болезненно, как утрату самого близкого человека. Но главное – любовь и интерес к архивному делу – Антон Захарович в наших душах оставил. С тех пор будущая профессия уже не только не пугала меня, но даже напротив, привлекала и манила.
Видимо, памятуя собственные студенческие годы, мои родители отчего-то очень боялись распределения. И сколько я ни пытался объяснить, что времена, когда закончившего столичный вуз москвича могли распределить куда-нибудь в глухомань, давно прошли, родители все равно озаботились этой проблемой и снова понажимали на все доступные им рычаги. Так я попал в одно из подразделений столичного Главархива на должность младшего архивиста. К работе – спасибо Антону Захарычу! – я приступил, что называется, с горящими глазами. С неизбывным энтузиазмом начал осваивать компьютер, который у нас по старинке еще называли электронно-вычислительной машиной, а также микрофильмирующую, звукозаписывающую и видеоаппаратуру, убежденный, что вскоре все это найдет широчайшее применение в архивной работе. И к тому же я занимался любимым делом, с интереснейшими документами, по большей части просто старыми, а иногда и прямо-таки древними. Оклад в сто двадцать рублей сейчас выглядит смешно, а тогда это были нормальные деньги, на которые можно было жить, не шиковать, конечно, но как-то сводить концы с концами. По уговору с родителями я отдавал треть зарплаты в семейный бюджет, а остальные восемьдесят рублей без зазрения совести тратил на собственные нужды. У меня, наконец, появилась постоянная девушка – Аленка работала лаборантом в соседнем отделе. И я мог позволить себе, пусть не часто,