Но миссис Кэрью жестом остановила ее.
– Не нужно, Поллианна. Я все знаю об этой игре. Мне рассказала о ней сестра, и… и, должна сказать, что я… что меня она не интересует.
– Ну разумеется, миссис Кэрью! – воскликнула Поллианна, спеша извиниться. – Я и не хотела сказать, что эта игра для вас. Вы конечно же не смогли бы в нее играть.
– Не смогла бы! – удивилась миссис Кэрью. Она, разумеется, не хотела играть в эту глупую игру, но ей было неприятно слышать, что она не может.
– Конечно нет! Разве вы не понимаете? – засмеялась Поллианна. – Ведь игра заключается в том, чтобы во всем находить что-то такое, чему можно радоваться. А вы не могли бы даже начать искать, потому что вокруг вас нет ничего, кроме того, чему можно радоваться. Так что для вас никакой игры не получилось бы! Разве вы не понимаете?
Миссис Кэрью сердито вспыхнула и, раздосадованная, сказала больше, чем, быть может, хотела.
– Нет, Поллианна, – возразила она холодно. – Дело в том, что я не могу найти совершенно ничего, чему я могла бы… радоваться.
На мгновение Поллианна замерла, ошеломленно уставившись на нее, затем отпрянула в изумлении, прошептав:
– Как это, миссис Кэрью?
– Ну, а чему мне радоваться? – с вызовом бросила миссис Кэрью, на мгновение совсем забыв, что собиралась не позволять Поллианне «читать проповеди».
– Ну… всему, – все так же ошеломленно и недоверчиво пробормотала Поллианна. – Этот красивый дом…
– Всего лишь место, где можно есть и спать… а для меня в этом радости мало.
– Но у вас есть все эти совершенно великолепные вещи, – неуверенно добавила Поллианна.
– Они мне надоели.
– А ваш автомобиль, который может отвезти вас куда угодно?
– Я не хочу никуда ехать.
Поллианна ахнула:
– Но вы только подумайте о новых людях и местах, которые могли бы увидеть, миссис Кэрью!
– Они не интересуют меня.
И снова Поллианна уставилась на нее в изумлении. Лицо ее стало еще более озабоченным и хмурым.
– Но, миссис Кэрью, я все же не понимаю, – начала она с укором. – В прошлом, у других людей, всегда было что-то неприятное, что позволяло им играть в игру, и чем неприятнее оно было, тем интереснее оказывалось от него избавляться – то есть находить чему радоваться. Но когда нет ничего неприятного, я сама не знаю, как играть.
С минуту ответа не было. Миссис Кэрью сидела неподвижно, глядя в окно. Постепенно выражение гневного протеста на ее лице уступило место безнадежной грусти. Тогда, медленно обернувшись, она сказала:
– Я не хотела говорить тебе об этом, Поллианна, но теперь решила, что скажу… Я скажу тебе, почему все, что есть у меня, не может меня… радовать. – И она начала рассказ о Джейми, четырехлетием мальчике, который восемь долгих лет назад ушел, словно в иной мир, плотно закрыв за