Лектор, похоже, завершил свою речь: «Вот и сын его, так сказать, приехал…» – и замолк.
Нафиса, словно только что заметила художника, кивнула:
– Здравствуйте… Как доехали?
Художник опустил глаза… Всё здесь напоминало ему театр абсурда.
Но… но почему по спине вдруг побежала горячая волна? Он поднял голову и вновь взглянул на Нафису. Её глаза улыбались, краешки губ почему-то вздрагивали. Художник почувствовал, как по его щекам разливается румянец. По жилам растеклось какое-то болезненное и сладостное томление. Когда-то мальчишкой он однажды проводил Нафису из клуба. Сколько ему тогда было? Двенадцать, тринадцать?.. Он тогда именно проводил её, так как Нафиса шагала впереди, а он – приотстав на десять-пятнадцать шагов… Нафиса была уже девушкой, с выпуклой грудью и танцующей походкой… Она прекрасно знала, что за ней увязался соседский мальчишка, но виду не подавала…
Дойдя до своих ворот, она вдруг почему-то присела на бревно, лежавшее возле садовой ограды.
Мальчик намеревался было, посвистывая с независимым видом, пройти мимо неё. Почему бы ему и не свистеть, ведь он домой идёт. Вон их дом, совсем рядом…
– Иди сюда, – позвала его девушка.
– Чего тебе?
– Садись…
Он хотел присесть с краю, но девушка потянула его за руку и усадила рядом с собой. Ладонь у Нафисы была шершавой и горячей, – похожей на маленькую птичку.
– Хочешь обнять меня? – прошептала девушка. Во рту у мальчика пересохло, язык прилип к нёбу, и он смог издать лишь пару нечленораздельных звуков.
Нафиса вдруг обняла его и влажными губами отыскала его онемевший рот.
Когда мальчик пришёл в себя, девушки рядом уже не было.
…Наконец, отец, прихрамывая, прошёл в красный угол, но останавливаться не стал и обошёл всю избу.
– Вы посмотрите на неё! – и он ткнул пальцем в сторону Нафисы. – О чём она говорит, а? Ну и ершистая же девка! Я к ней со всем уважением… – Художник знал своего отца, а потому не удивился такому повороту событий. – Если я рассержусь, то могу и передумать, между прочим!
– Вольному воля… Тебя никто не заставляет, – ответила Нафиса.
– Сколько людей зря взбаламутил, – вновь захромал по комнате отец.
– Может, это твоя судьба. Не упрямься, Нафиса, – снова встрял в разговор лектор. – Пойдёмте, абыстай блинов напекла, чайку попьём…
– Ты, мулла-абзый, плохого не посоветуешь, это я знаю… – Голос Нафисы прозвучал уже не столь уверенно. Может, на неё подействовала