стремление принадлежности к группе в юности настолько сильное, а себя ты понимаешь настолько плохо, что ты легко принимаешь ценности близкой тебе группы за свои и пытаешься жить ими. плачешь, колешься, но пытаешься.
ну и, конечно, от идеи, что окружающий мир постоянно тебя оценивает, тоже трудно избавиться. переход от геоцентрической системы мира к гелиоцентрической случается не сразу и с рыданиями.
но с возрастом ценность этих ценностей и ценность принадлежности к чему-то понемногу уходит плюс встроенный булшит-детектор начинает работать чуть лучше. и ты начинаешь позволять себе все больше и больше. и потихонечку, как колумб, открываешь себя.
как и в случае с колумбом, есть, конечно, шанс искать азию, а открыть америку или воронеж, тут уж кому как повезло.
но даже в воронеже по-своему здорово.
перестаешь бояться одиночества и даже находишь в нем удовольствие. и строчки хайяма «уже лучше будь один, чем с кем попало» перестают казаться описанием маленького подвига. наоборот – ты понимаешь, что это путь наименьшего сопротивления.
начинаешь говорить людям, которые тебе нравятся, что они тебе нравятся, – потому что ценность фидбека для тебя сильно снижена, ты его не сильно ждешь и не боишься его услышать. а время, на самом деле, уходит, и ты понимаешь, что если не прямо сейчас сказать людям, которых ты любишь, о любви, то этого прямо сейчас больше никогда не будет, и каждое твое молчание – это упущенный шанс.
перестаешь давать еще один шанс условному майклу бэю или столь же условному фон триеру.
ну, хорошо, с книжками даже мне предстоит поработать, но я их уже бросаю, просто все еще испытываю чувство вины.
последний рухнувший оплот, который я за собой заметил, был довольно забавный. я заметил, что у коллеги на ногах разные носки.
– коллега, – сказал я. – извините, что врываюсь в вашу интимную область, но у вас, кажется, носки разного цвета.
– да, – сказал коллега. – именно так и есть.
– но, – сказал я.
и вдруг понял, что одинаковые носки – это история про «надень шапку немедленно, стыдно ведь, что люди подумают». а люди не особенно обо мне думают. а если думают, то быстро обо мне забывают. и разные носки – это просто еще одна степень внутренней свободы, которой у меня нет.
самое смешное про шапку, что в детстве и юности я поворачивал за угол и срывал ее с головы, потому что мне казалось, что свобода в этом. но на самом деле свобода в том, чтобы надевать шапку, когда тебе холодно, а когда не холодно – не надевать.
так за несколько десятилетий хождения по кругу я наконец снова пришел в ту точку, в которой бабушка была бы счастлива и спокойна.
короче, человек – это как пирог в духовке. и жизнь пирога начинается, только когда его вытаскивают из печи.
и вот этот пирог сидит в шапке и в разных носках. вокруг него валяются недочитанные книжки. людей вокруг нет – одним он слишком часто говорил о любви, а другим – что ему плевать на их мнение.
а иногда он их путал.
пирог хотел