Тем более что других претендентов не наблюдается и, кажется, не предвидится…
Подумав с минуту, она нашла ответ. Решено – принцессу отправят на одну из дальних баз на границе империи сроком на год.
Пребывание где-нибудь на ледяном спутнике планеты-гиганта, вдали от светской жизни и придворной роскоши, под началом какого-нибудь немудрящего вахмистра из деревни, остудит ее темперамент. За это время шум поутихнет, скандальная история подзабудется, и вообще…
О Богиня, что это еще?
В кабинете прозвучал вызов одного из закрытых каналов спецсвязи ВКФ.
«Что еще случилось?» – встревоженно думала Ипполита, подбегая к пульту, оформленному под стол древней работы.
Передача, судя по всему, шла с какого-то корабля, находящегося в районе созвездия Большой Гидры.
Нажав кнопку, императрица слегка удивилась: на экране возникло лицо какого-то мужчины, насколько она могла судить, – мужа провинциальной баронессы.
В последнее время у ее офицеров завелась дурная привычка – таскать в походы своих мужей и даже наложников, а некоторые от скуки вообще начинали чудить и обучать слабый пол кое-каким зачаткам военной профессии. Видимо, это был кто-то из таких. Но где же вызывавшая ее? Что могло случиться, чтобы ее решились побеспокоить? И, кстати, почему в рубке нет офицеров? Было похоже, что вид императрицы до глубины души поразил незадачливого мужчинку, напрочь отбив у него дар речи. Номером он, что ли, ошибся?
– Ну так что – так и будем молчать? – решила прийти на помощь онемевшему собеседнику Ипполита.
Тот, выйдя наконец из ступора, вскочил и принялся кланяться.
Поклонившись раз пять-шесть, он опустился на одно колено и начал:
– Я, с позволения вашего великолепия, поставщик двора вашего великолепия, капитан Рутгер Залазни. – Э-э, я, ваше великолепие, – было видно, что собеседник от волнения покрылся испариной, – осмелился побеспокоить вас, дабы представить перед ваши светлейшие очи… – Он запнулся, хватая ртом воздух… – Представить пред ваши светлейшие очи любопытный экземпляр…
…Питер сделал еще один глоток, смахнул уже привычные слезы, переждал обжигающую волну, прокатившуюся от горла к желудку, потерпел, еле сдерживая стон, пока огонь в животе погаснет. В бутылке оставалось еще немногим более трети, и это не могло не вызывать у него тоску. Пошел уже шестнадцатый час его пребывания в этой необычной камере смертников, которой совсем скоро суждено стать его склепом.
Вместо виски, на что надеялся Питер, боцман дал ему непонятный напиток, судя по запаху, перцовую настойку. Но что это была за настойка! На этикетке обозначено два десятка ингредиентов, прочесть названия которых при всём желании он был не в состоянии. Надпись выполнена мало того что на незнакомом языке, так еще какой-то непонятной азбукой, очень мало похожей на латиницу, не говоря уже о резких штрихах общего языка.
Пить