Светоч Русской Церкви. Жизнеописание святителя Филарета (Дроздова), митрополита Московского и Коломенского. Александр Яковлев

два года был возведен во архиепископа Калужского и открыто метил на столичную кафедру и на место первенствующего члена Святейшего Синода. Поддерживал Феофилакта его однокашник по семинарии, а ныне статс-секретарь Михаил Михайлович Сперанский, оказавшийся в большом фаворе у государя Александра Павловича. Важно отметить, что честолюбие было важной, но не главной страстью владыки Феофилакта. Подобно многим церковным деятелям, он стремился к поднятию Русской Церкви из того приниженного положения, в котором она оказалась; Феофилакт желал поднять авторитет приходского священства, образно говоря, переобуть его из лаптей в сапоги и ввести в дворянские салоны. С этой целью по его инициативе и при поддержке Сперанского была создана упомянутая выше комиссия по духовному образованию – создана вроде бы при Синоде, но прямо Синоду, в котором заседали старые консервативные архиереи, не подчинявшаяся. Словом, Феофилакт был личностью крупной и яркой, и троицкий инок сразу это ощутил.

      Архиеп. Феофилакт

      (Русанов)

      Архиепископ «спросил, чему я учился, – вспоминал митрополит Филарет. – Я отвечал: “Философии”. Он вздумал сделать мне экзамен, спросил, что есть истина. Я, знакомый только со старыми вольфианскими и лейбницевскими понятиями философскими, отвечал: “Истина логическая есть то-то, истина метафизическая – то-то”. Феофилакт не удовольствовался, спросил, что есть истина вообще? Я затруднялся, не знал, что отвечать. Спасибо ректору, он вывел из замешательства шуткою. “На этот вопрос, – сказал он Феофилакту, – не дал ответа и Христос Спаситель”. Вопросы Феофилакта перешли к языкам. Узнав о знакомстве моем с языками древними – еврейским, греческим и латинским, он рекомендовал непременно учиться и какому-нибудь из новых, а в особенности французскому, уверяя, что на нем пишут или на него переводят все примечательное в науке. Это заставило меня обратиться к изучению французского языка. Может быть, впрочем, было бы лучше, если бы я знал немецкий язык. Для первоначального чтения, после ознакомления с французской грамматикою – самоучкою, попались мне сочинения Шведенборга[3], которые, несмотря на совершенное несогласие с его направлением, всем навязывал читать Феофилакт».

      Калужскому архиепископу нужны были не только преподаватели в столичные духовные академию, семинарию и училище. Ему требовались молодые сторонники, послушные исполнители его планов, образованные и открытые новым идеям. К Дроздову он, однако, сразу же отнесся настороженно, зная о его близости к митрополиту Платону, своему критику и противнику. Тем не менее он попытался привлечь иеродиакона Филарета на свою сторону. Советы же изучать французский язык и читать труды Сведенборга он давал всем.

      По словам самого святителя, в то время он ощущал себя «молодым человеком без поддержки, без связей». Быстрый умом инок Филарет вскоре понял, что все его познания, приобретенные в Лавре, важны, но неполны без соотнесения с достижениями современной европейской культуры, без учета уровня