Из волос впереди
Виднелся край уха,
Кривой, чудесный,
На физкультуре
Лестно
Сбивался свисток на старт,
Клетки, линии, плечи
Чуть-чуть кривились
Как дама с флагом,
Как античность
В гармонии
Баррикад,
А теперь кривизна —
Сбитая паутина,
Непроглядная патина,
Клочья тины,
В горле жжет,
Мысли
Кружатся
Детским шагом,
В голове
Свинцовый
Неровный МКАД,
И свобода —
Как вмятина,
Будто нарыв пунцовый,
Так дошкольник рисует:
Рушится
Дом, безногий
В Африке мяч пасует,
Строгий
Костюм
Горящий
Требует мяса,
Таласса
Корректных слов,
Скрывает
В слепых волнах
Военно-морскую
Массу,
И над всем – закат,
На котором
Несут
Голодным мертвую воду
На крыльях железных сов,
Свобода
Смешалась с хлором,
Пирит – в иприт,
Впрочем,
Возможно,
В этом и суть
Мирной господней воли,
А что кривится
Мой мозг
От боли,
Так погода просто хандрит.
Торф
В конечном счете, Рига —
Это торф,
Колечки дыма
С запахом из печки,
Который
Мы, с весной играя в зиму,
Сжимая пар в беленые словечки,
Здесь чувствуем,
Когда несем тюльпан
Тем, кто на баррикадах
Навсегда
Упал из кадра
С камерой наплечной.
От бурых капель
Плачется галда
Туриста из Воронежа,
Он вечный,
Он пьян,
Неповоротлив, как биплан,
И требует впустить себя
На кафель,
В кафе,
Где с туч не капает вода,
А чаек не приносит ветер встречный.
Тепло
В пустых домах,
Густит
Туман
В районе духов,
Тут и мы с тобой,
Два юных духа,
Ждем
Рассветный час,
Укутавшись орнаментами глухо,
Я слушаю вполуха
Твой рассказ
Про тесный быт,
С размеренностью текста
Текущий в Даугаву —
Или нет,
Куда-то в тесто,
Вечное to pan,
В болото,
Из которого берется
Горящий торф,
Бесспорный гений места.
О торфе мы
С поэтом говорим
На Дзирнаву,
Где сбит
Кабак дощатый,
Поэт кудрями вертит,
Как шаман,
Пьет