Тут-то я пугаюсь по-настоящему. Знаю же – королевские племянницы Маргарита Дуглас и маркиза Дорсет согласились стать старшими придворными дамами. Неужели для меня все кончено?
– Нет, – говорю я Марии Лассель, – не стал бы он приезжать, чтобы просто объявить – ты останешься дома, ты опоздала, для тебя нет места.
– А если он только для того и приехал? Пусть это послужит тебе уроком. Давно пора исправиться. Стать придворной дамой потруднее, чем крутить любовь с Фрэнсисом Дирэмом. Настоящая леди не допустит к себе в покои девушку, связавшуюся с таким типом.
До чего же несправедливо! У меня чуть слезы не брызнули.
– Не плачь, Екатерина, у тебя глаза покраснеют.
Быстренько зажимаю нос, чтобы остановить слезы.
– Умру, если придется остаться здесь! Мне уже пятнадцать, скоро будет восемнадцать, потом девятнадцать, двадцать – выходить замуж поздно, так и умру тут, возле бабушки. Нигде не была, ничего не видела, никогда не танцевала при дворе.
– Что за чушь! – сердито кричит Мария. – Как же ты тщеславна! А вот некоторые считают – для четырнадцати лет ты и так немало натворила.
– Ничего, – отпускаю наконец нос, прижимаю ладони к лицу. – Ничего я не натворила!
– Успокойся. Попадешь ты к королеве, – презрительно бросает Мария. – Дядя твой не упустит для племянницы такого места, как бы плохо ты себя ни вела.
– Девочки говорят…
– Дурочка, они просто завидуют. Останешься здесь – замучают тебя притворным сочувствием.
Даже я понимаю, как это верно.
– Пойди умойся. Твой дядя вот-вот появится.
Несусь со всех ног, только на минуточку остановилась объяснить Агнессе, Джоанне и Маргарите – я точно знаю, что буду фрейлиной, и нисколько не верю их злобным наветам. Тут меня позвали: «Екатерина, Екатерина, он здесь!» Я со всех ног бросилась в гостиную – вот он дядюшка, греет спину у огня.
Такого человека не отогреешь. Бабушка говорит, он – молот короля. Исполняет самую тяжелую, грязную работу. Кто возглавил английскую армию, разбил и покорил врага? Два года назад, когда я была еще маленькой, Север встал на защиту старой веры; кто тогда привел повстанцев в чувство? Он! Пообещал им прощение и отправил на виселицу. Спас королевский трон, избавил короля от необходимости самому подавлять крупнейший мятеж. Бабушка говорит, у него один довод – петля. Перевешал кучу народу, хотя в глубине души был на их стороне. Даже собственная вера не остановила его, его ничто не может остановить. По лицу