– Я Такеши, – весело, как показалось Максиму, парировал Акира, подхватив графин с коньяком.
– Ну, хорошо. – Максим на мгновение задумался. – Это серьезно?
– А что тут такого? – удивился Акира, разливая коньяк по бокалам.
– Да, ничего, в общем-то, одни совпадения… И почему ты не пьешь саке?.. Ну, да ладно.
С Максимом и Акирой за столиком сидел Антонио Маркес, писатель, что был в «Пингвине» с историком Полански, когда тот, путем подачи начальных сведений, вводил Максима в этот мир. Маркеса они встретили по пути сюда и предложили присоединиться к ним в столь необычном для понедельника мероприятии, как он сам выразился, приняв приглашение.
– Вы все пытаетесь проводить параллели? – поинтересовался Маркес у Максима.
– Да я не то чтобы пытаюсь, они непроизвольно проводятся, – ответил Максим, – предлагаю, раз я передумал бросать пить, выпить за параллели!
– Что ж, можно и за них, – поддержал Акира.
– В одну реку не войти дважды, – заметил Маркес, – так, кажется?
– Именно так,– подтвердил Максим.
– Только это везде у нас! Надеюсь, вы понимаете, о чем я.
– Не совсем, – признался Максим.
В целом, как я понял, из бесед с Полански, мы с вами находимся, если говорить о настоящем моменте, в одинаковых циклах.
– Циклах? – полюбопытствовал Максим, – вы придерживаетесь теории цикличности истории.
– Что вы имеете в виду?
– Ну, скажем, если согласно Шпенглеру – обязательный повсеместный переход от культуры к цивилизации. О том, что мир можно рассматривать как природу и как историю. Первое можно описать математикой, второе аналогией. Описывая историю, мы набираем бесконечное количество ее форм, совокупность которых представляет собой культуру, та превращается в цивилизацию, которая в свою очередь гибнет… Как-то так.
– Ссылаясь на рассказы Полански, могу заметить, что национальный вопрос, коим обременено ваше общество, нам, в частности мне, представляется абсурдным. Вдуматься хотя бы в выражение «Право наций на самоопределение». Надо же, какое одолжение делает какой-то нации, судя по всему, другая нация. Ну, не абсурд ли? Вот представьте себе дом, обычный жилой дом. В один момент какая-то семья решила самоопределиться и заявить о своей исключительности, заблаговременно образовав некую ячейку путем объединения членов этой семьи. Возможно, в пределах лестничной клетки это покажется целесообразным, как целесообразность присутствия уникальности в каждом индивидууме. Но вот, эта семья объединилась с семьями на этой самой лестничной клетке, и они создали нечто, придумав себе свою исключительность, исключительность, основанную на принадлежности к данной лестничной клетке, или даже, не исключительность, а отличие ото всех остальных клеток. Внутри подъезда это покажется непонятным, в доме неинтересным, на улице смешным, в городе в это никто не поверит. Принадлежность