– Мама, я бы не стала никому звонить. Думаю, следователи и сами разберутся в ситуации, – я нагло лицемерила, убеждённая в душе, что кенийская полиция не сможет без меня разгадать ребус с убийством парагвайского посла.
– Да? Ты так полагаешь? Ты права, Ольга. Несолидно женщине моего положения заниматься такой ерундой, – и тут же, позабыв о парагвайском после, продолжила:
– Ах, пора звать гостей к столу. У тебя всё готово? – и упорхнула инопланетной бабочкой из кухни, оставив меня в одиночестве заниматься ужином.
Поставив супницу на край стола, я вспомнила об укропе и чуть ли не бегом вернулась на кухню, где застала Джонатана за поджариванием тостов. Он так ловко подхватывал выскакивающие из тостера ломти горячего хлеба и вставлял новые, что я невольно залюбовалась им. Высокий, стройный красавчик Джонатан даже за таким простым занятием выглядел как юный Аполлон, убивающий змея Пифона, – ни одного лишнего движения. Боже, как же я люблю этого мужчину! Не в силах устоять перед искушением, подлетела к мужу и обвила руками его талию, прижавшись щекой к сильной спине. А он как ни в чём не бывало продолжал жарить тосты, не забыв положить одну руку на моё бедро. Втянув в себя исходящий от Джонатана родной запах из смеси дорогого одеколона, пота и глаженой рубашки, я пожалела, что мы не дома и непроизвольно вздохнула.
День третий
Допрос поварихи и горничной Питер проводил самолично. Не знаю точно, на какое время он их вызвал, но, когда я утром входила в управление, кумушки уже чинно сидели на облезлой скамейке перед зданием, положив на колени свои блестящие сумочки с золотистыми пряжками и многочисленными заклёпками. Прежде, чем ответить на моё приветствие, они удивлённо переглянулись, узнав во мне соседку, и только после этого хором ответили: «Мзури сана! Асанте, мадам!» (11). Я же, поправив сползающие с маленького носа модные солнцезащитные очки «а-ля тетушка Тортилла», важно прошествовала внутрь, небрежно показав охраннику новенькое удостоверение. Представляю, о чём свидетельницы шептались! Наверное, пытались вспомнить хоть что-то, что бы объясняло моё появление здесь да ещё со служебными корочками. Уверена, от Джейн они знают о нашей семье достаточно, только о моей афере и не догадываются, ведь Джонатан и его дядя делиться новостями с прислугой не станут ни за что.
Живя на виллах, окруженных высокими заборами с железными воротами, мы полагаем, что умело скрываем личную жизнь от посторонних глаз. Возможно, так оно и есть, когда дело касается семьи и друзей. Но домработницы, садовники, водители и охранники со всей улицы знают о нас всё или почти всё, передавая новости по-сарафанному радио. Наивно полагать, что соседские работницы и Джейн не сплетничают, встретившись на улице. И одна из важнейших