Но и это было еще не все. На организационном комсомольском собрании я был избран комсоргом роты.
Теперь с Чуриловым мы встречались почти ежедневно. Я радостно подумал (ах, как я ошибался!), что он «по знакомству» будет делать для меня какие-нибудь послабления. Но все вышло иначе.
Он не только не давал мне поблажек, а наоборот, строго контролировал, как я усваиваю программу обучения, как веду комсомольское хозяйство, как работаю лично я и возглавляемое мною бюро ВЛКСМ.
Я забыл, когда спал положенные 8 часов. Когда мои товарищи закрывали глаза, чтобы увидеть долгожданные сны, я садился в классе и заполнял протоколы собраний и заседаний бюро комсомола, составлял планы работы, продумывал поручения для своих комсомольцев. А кроме того, – списки, списки, списки…
Вся эта бумажная волокита вскоре мне так надоела, что я готов был возненавидеть весь белый свет за свою судьбу, на что не раз жаловался своим товарищам.
Я не понимал, почему Чурилов так излишне строг и за что он постоянно придирается ко мне?
Однажды я собрался с духом и зашел к нему в штабную палатку. Я решил высказать ему все, что накопилось у меня в душе. Пусть, думал я, будет, что будет. Может быть и освободит меня от такой нагрузки.
К великому моему удивлению политрук выслушал меня спокойно, даже несколько флегматично. Он словно заранее знал, что я скажу, поэтому опередил меня, начал отвечать на все мои вопросы, роящиеся в моей голове. Чурилов был хороший психолог:
– Это правильно, что ты пришел ко мне. Я, честно говоря, ждал этого разговора. Только не знал, когда именно он произойдет. Попробую тебе все объяснить, а ты постарайся меня правильно понять.
Поставь себя на мое место. Допустим, ты – Чурилов, а я – Демин. Я прибыл к тебе в роту. Все знают, что мы с тобой не только земляки, но и хорошо знакомы, кроме того, я друг твоего отца. Как посмотрят на меня твои, то есть мои, товарищи?
– Нормально посмотрят…
– Хорошо, следующий вопрос. А как ты будешь относиться ко мне? Как-то, по-особенному, выделяя меня среди других бойцов, то есть, делая мне послабления или построишь со мной отношения так же как и с другими?
– Конечно, так же как и с другими! – выпалил я. Именно эта мысль мне пришла в голову первой. – В честь чего я Вас буду выделять?
И тут понял, что увлеченный разговором, я совсем забыл о своих обидах, приведших меня сюда. Я как бы посмотрел на себя со стороны, отбросил свои эгоистические замашки.
– Ну, вот ты сам и ответил на свой вопрос! – рассмеялся политрук. – Ведь ты за этим приходил? Хотел узнать, почему это земляк так нагружает тебя работой? Ведь так?
– Так, – смущенно пробормотал я.
Мне вдруг стало стыдно за свои мысли. Больше говорить и спрашивать было нечего.
– Я все понял, товарищ политрук! Разрешите идти!
– Иди,