А сообщения Совинформбюро становились все тягостнее и тяжелее:
«23 июня оставлен город Гродно, 27 – Барановичи, 28 июня – фашистами оккупирован Минск, затем Ровно, 30 июня – Львов, 16 июля – Белая Церковь, 19 сентября – Киев…»
Ура – патриотизм понемногу стал уступать место трезвому расчету и реальной оценке событий, были предприняты колоссальные усилия, чтобы наша пропаганда и контрпропаганда наконец – то стала реально освещать ход военных действий.
…Шел 95-й день войны.
Возле сельсовета в ожидании очередной сводки собрались люди. Обсуждая положение войск с обеих сторон, мужчины, которых в деревне оставалось все меньше и меньше: юноши непризывного возраста, старики, да те, кому по болезни отказали в военкомате в призыве, стояли у старой у старой школьной карты, вывешенной прямо у крыльца и горячо спорили.
Мнения разделились.
«Оптимисты» – те, которые доказывали, что не сегодня – завтра Красная Армия соберет силы для своего мощного удара и опрокинет немца навзничь, обвиняли своих оппонентов – «пессимистов» в «пораженческих» настроениях.
Споры были жаркими:
– Да, мы пока терпим временные неудачи, – констатировали «оптимисты». – Но ведь мы не ждали врага – у нас руки были связаны пактом о ненападении. Как мы могли готовиться к войне? С кем? Ну, скажите, кто мог предположить, что Гитлер вдруг окажется таким подлецом и грубо нарушит все соглашения?
– А Польша? А Испания? А Франция, наконец? – доказывали другие. – Это, что, по-вашему, не доказательство? Это разве не предупреждение всему миру, нам? Хищник он и есть хищник. Сколько волка не корми… К войне надо было готовиться загодя, а мы считали Гитлера своим другом. В задницу его чуть ли не целовали… Тьфу, доцеловались. Прости, меня, Господи.
Неизвестно, до чего дошел бы спор, если бы из репродуктора не зазвучал голос Ю. Левитана.
– Чш-ш-ш! – цыкнули на них сзади из толпы. – Тихо! Начинается!
Мы с Виктором бочком протиснулись к карте. Как не прискорбно было сознавать и смотреть на красные кружки и линии, обозначавшие положение наших войск, но они отодвигались все дальше и дальше от границы вглубь страны, неумолимо приближаясь к Москве. Синий пояс, словно кольцо все плотнее и плотнее сжимался вокруг столицы.
Враг уже занял рубеж: Кингисепп – Слуцк – Нежин – Ромны – Миргород – Новомосковск.
От Москвы до Новомосковска – около 30 километров, от Новомосковска до нашей деревни – около 400.
…Осень 1941 года. Враг – у стен Москвы.
В октябре