Три жреца. Маджид Кейсари

Жрецы, чувствуя неловкость из-за того, что в шатре неожиданно стало темно, отвернулись от Хареса.

      Сам он вернулся к шесту.

      Жрецы в малиновом и шафрановом балахонах переглянулись и начали переминаться с ноги на ногу, как будто теперь настал их черед подносить подарки. Они встали на колени, подползли ближе и со всеми почестями преподнесли Халиме и ребенку свои ларцы. До этого дня Халима не видела такого обращения к себе со стороны других мужчин племени. Оба жреца одновременно щелкнули замками ларцов и открыли их крышки, поглядывая то на Халиму, то на Хареса.

      В этот момент все трое жрецов засмеялись. Халима отогнала муху от своего лица и из приличия старалась улыбнуться, но у нее ничего не получалось, словно губы онемели и не могли изобразить улыбку. Она всего лишь усмехнулась и крепче обняла ребенка. Пестрые ткани, ожерелье, ножной браслет, кулон… Жрецы опускали руки в ларцы и одно за другим доставали новые украшения. На крышки ларцов были выложены такие сокровища, которых Халима не видела даже во сне.

      Харес тоже не мог припомнить, чтобы не только на своей собственной свадьбе, но и на свадьбах сестер он видел столько драгоценных камней и украшений. И вообще, он не помнил, где и когда в последний раз видел кулон. Ему приходилось видеть в разных местах пару кулонов и браслетов тончайшей работы, но эти с фиолетово-синими каменьями размером с кулачок трехлетнего ребенка… Неужели все это было в его шатре, или он видит сон? От обилия камней – красных, фиолетовых, желтых – у него разбегались глаза. Что же ему с ними делать? Неужели жрецы оставят здесь свои ларцы и уйдут или только покажут их ради какой-то цели, чтобы заручиться его доверием? Вдруг он услышал, как один из жрецов сказал:

      – Всё это – подарки для вас.

      – Но за что? – спросила Халима.

      – За него, – ответил жрец в бирюзовом балахоне.

      – Он был нам обещан, – продолжил жрец в малиновом. – В будущем он станет царем.

      Харес задрожал всем телом. Царем в будущем. Ему и раньше доводилось слышать об этом. Халима говорила это со слов христианского монаха, предупреждая, что пока никто не должен знать об этой тайне. Тогда что же сейчас говорят эти чужаки? Кто им рассказал? А как же поиски бесноватого? Почему они вдруг передумали его искать?