– Верно, стручком тоже хорошо. Я тоже так делал.
– Да ну? А как же ты сводил стручком?
– Берешь стручок, лущишь зерна, потом режешь бородавку, чтоб показалась кровь, капаешь кровью на половину стручка, роешь ямку и зарываешь стручок на перекрестке в новолуние, ровно в полночь, а другую половинку надо сжечь. Понимаешь, та половинка, на которой кровь, будет все время притягивать другую, а кровь тянет к себе бородавку, оттого она и сходит очень скоро.
– Да, Гек, что верно то верно; только когда зарываешь, надо еще говорить: «Стручок в яму, бородавка прочь с руки, возвращаться не моги!» – так будет крепче. Джо Гарпер тоже так делает, а он, знаешь, где только не был! Даже до самого Кунвилля доезжал. Ну, а как же это их сводят дохлой кошкой?
– Как? Очень просто: берешь кошку и идешь на кладбище в полночь, после того как там похоронили какого-нибудь большого грешника; ровно в полночь явится черт, а может, два или три; ты их, конечно, не увидишь, услышишь только, – будто ветер шумит, а может, услышишь, как они разговаривают; вот когда они потащат грешника, тогда и надо бросить кошку им вслед и сказать: «Черт за мертвецом, кошка за чертом, бородавка за кошкой, я не я, и бородавка не моя!» Ни одной бородавки не останется!
– Похоже на дело. Ты сам когда-нибудь пробовал, Гек?
– Нет, а слыхал от старухи Гопкинс.
– Ну, тогда это так и есть. Все говорят, что она ведьма.
– Говорят! Я наверно знаю, что она ведьма. Она околдовала отца. Он мне сам сказал. Идет он как-то и видит, что она на него напускает порчу, тогда он схватил камень да как пустит в нее, – и попал бы, если б она не увернулась. И что же ты думаешь, в ту же ночь он забрался пьяный на крышу сарая, свалился оттуда и сломал себе руку.
– Страсть какая! А почем же он узнал, что она на него порчу напускает?
– Господи, отец это мигом узнает. Он говорит: когда ведьма глядит на тебя в упор – значит, околдовывает. Особенно если что-нибудь бормочет. Потому что если ведьмы бормочут, так это они читают «Отче наш» задом наперед.
– Слушай, Гек, ты когда думаешь пробовать кошку?
– Нынче ночью. По-моему, черти должны нынче прийти за старым хрычом Вильямсом.
– А ведь его похоронили в субботу. Разве они не забрали его в субботу ночью?
– Чепуху ты говоришь! Да разве колдовство может подействовать до полуночи? А там уж и воскресенье. Не думаю, чтобы чертям можно было везде шляться по воскресеньям.
– Я как-то не подумал. Это верно. А меня возьмешь?
– Возьму, если не боишься.
– Боюсь! Еще чего! Ты мне мяукнешь?
– Да, и ты мне тоже мяукни, если можно будет. А то прошлый раз я тебе мяукал-мяукал, пока старик Гэйс не начал швырять в меня камнями, да еще говорит: «Черт бы драл эту кошку!» А я ему запустил кирпичом в окно, – только ты не говори никому.
– Ладно, не скажу. Тогда мне нельзя было мяукать, за мной тетя следила, а сегодня я мяукну. А это что у тебя?
– Ничего особенного, клещ.
&