– Кто живет в этом направлении? – спросил Комолов.
Комаровский назвал фамилии соседей: Казырчук, Сажин, Шабашников…
Поблизости от того места, где крутилась собака, стояла дощатая покосившаяся уборная.
– Вызывай золотарей, – сказал шеф Комаровскому.
Через три часа мы нашли в уборной узел. Нож и сапоги были завернуты в махровое голубое полотенце, похищенное в доме убитого. Край полотенца был оторван.
…Комолов, едва дойдя до гостиницы, свалился с ног: «Грипп по сердцу резанул». Тем временем мы получили первые результаты экспертизы: найденные нами сапоги действительно принадлежат человеку, входившему той ночью в дом Осеева. Зазубрина, имевшаяся на ноже, оставила характерный след, задев ребро.
Через полчаса в контору правления охотничьего общества возвращается сутулый лейтенант. Он переминается с ноги на ногу у двери.
– Не намерен Шабашников явиться, Борис Михайлович. Говорит: «У меня тоскливое состояние». Выпивши он.
– Он понял хоть, почему его вызывают?
– Да нет, где там. Сидит, с собаками разговаривает, как сыч какой-нибудь.
– Не видел, чтобы сычи разговаривали с собаками, – сердито бормочет капитан.
– Да он и тверезый с ними толкует с утра до вечера. Полагаю, от одиночества.
– Что ж, поедем, составим ему компанию для беседы.
2
Вгостиницу я возвращаюсь поздно, на улицах горят фонари, дождь гасит их и без того тусклый свет. Мерцает неоновая реклама, установленная над зданием. «Для Аэрофлота нет расстояний. Москва – через десять часов».
Да, десять часов полета над таежным морем… Но как бы ни быстры были самолеты, все-таки расстояние остается расстоянием. В такой дождь до Москвы не десять часов, а все десять суток.
Эн Эс не один, с ним врач – знакомый уже мне молодой человек, который говорит нараспев.
– Вы зря отказываетесь лечь в больницу, – говорит он, ставя на рецептурном бланке пометку «Cito». – Вам это необходимо, необходимо.
– Не смотрите на меня так мрачно, доктор, – почтительно отвечает Эн Эс. – На сей раз я пригласил вас не как патологоанатома, а просто как хорошего врача.
– Ну уж, ну уж…
– Мне нужен денек-другой. А потом отдых. Поддержите пока мой мотор, ладно?
…Прежде всего Эн Эс заставляет меня вскипятить чайник и переодеться. Плащ я выжимаю, как половую тряпку.
– Хватит с нас одного больного.
Майор не дает мне говорить, пока я не выпиваю две чашки густого чая, заваренного по особому, разработанному Комоловым способу, который у нас в управлении носит название «пришел с февральского дежурства».
– Теперь давай по порядку. Помни: я ничего не видел.
– Кажется,