– Ты видела его? – удивилась Вирджиния.
– Видела ли я его? – повторила миссис Клей. – Да он был здесь уже в половине десятого. Рассыпался в извинениях из-за вчерашнего вечера и вообще вел себя очаровательно, да, просто очаровательно. Вирджиния, я могу сказать только одно: ты счастливейшая из девушек, которые когда-либо ступали по земле Соединенных Штатов Америки. Когда я с ним говорила, то все время думала: скинуть бы мне четверть века, и замуж за него сегодня выходила бы не ты, Вирджиния, а я!
Миссис Клей расхохоталась, но в ответ не увидела улыбки дочери.
– Ты уже вручила маркизу деньги? – поинтересовалась та.
– Не будь такой вульгарной, – укорила дочь миссис Клей. – И, если хочешь, чтобы у тебя сложились хорошие отношения в семье, ни при каких обстоятельствах не упоминай об этих деньгах в разговоре с мужем. Если бы только мне хватило здравого смысла, я бы ни слова тебе не сказала. Но дело сделано. Я никогда не умела хранить тайны. Язык всегда меня подводил. Обещай мне, Вирджиния, вести себя как истинная леди, а все финансовые дела предоставь мужу.
– У меня нет выбора, – ответила Вирджиния. – Как тебе хорошо известно, папа завещал опеку над моими деньгами тебе, а если я выйду замуж, этим займется муж до моего двадцатипятилетия. Остается только надеяться, что благородный маркиз сжалится надо мной и будет выдавать мне немного денег на булавки!
– Вирджиния, я не потерплю этот грубый сарказм! – рассердилась миссис Клей, повысив голос. – Маркиз – один из самых превосходных молодых людей, каких я только видела, и, конечно, самый красивый из них. Весь Нью-Йорк будет сходить по нему с ума. Тебе позавидуют все девушки в городе. А теперь будь умницей и помни, что сделку всегда заключают двое. Возможно, он тоже хотел бы полюбить!
Миссис Клей вышла из комнаты, хлопнув дверью. Вирджиния уронила голову на руки.
Как всегда в спорах с матерью, она потерпела поражение. За годы ведения словесных баталий со своим мужем миссис Клей приноровилась неизменно оставлять последнее слово за собой и всегда ранить тех, с кем спорила.
Из-за кофе, который Вирджиния выпила по настоянию матери, сердце у нее билось чаще, чем обычно. Щеки пылали, и она вдруг почувствовала, что в комнате не хватает воздуха и ей нечем дышать. Она попросила горничную открыть окно. День стоял теплый и безветренный. Когда ее облачили в свадебное платье, она уже не знала, откуда взять силы, чтобы, даже опираясь на руку дяди, пройти всю длинную, заполненную людьми комнату. Наконец она была готова. Платье с каскадом брюссельских кружев смотрелось бы чудесно, подумала Вирджиния, не будь оно таким необъятным. Из-под массивной сверкающей диадемы по спине струилась фата, и на секунду девушке показалось, что