Ну ладно. Редкой, видимо, силы человек, осознающий свою миссию защитника, – такой гонорар в предоплату получил, теперь бьется. И как бы там ни было дальше с поселком – уж у него-то дом останется, раз в собственности, и заинтересованность в наведении порядка у него очевидная. Не бросил мужика в тюрьме за все эти годы, а уж мог бы, все получив, и отойти.
– Очень, – говорю, – хочу с вашим Александром Дмитриевичем познакомиться. Ну и документы заодно посмотреть, приговор там, обвинительные заключения, все такое – раз уж это все у него, а у вас, Юля, и копий нет, что, конечно, легкомысленно.
И да, приходит через неделю такой Александр Дмитриевич, по виду и не скажешь, что адвокат: весь в золотых цепочках, жучила такая пузатая, глазки бегают, и барсеточка при нем крокодиловая из натурального кожзама.
– Документики судебные? А не, не принес, в сумочке не помещаются. Че, Юля к вам тут приходила? Про рак рассказывала? Да не верьте ей, вы жопу-то ее видели? Вон какую жопу отрастила, за три дня не объехать. Вы давайте лучше вот что, вы фирма солидная. Давайте помогите мне поселок продать, я доверенности сделаю, а вы мне покупателя хорошего подгоните, впополаме будем. Там надо будет подмазать кому надо в администрации, это давайте тоже впополаме, там расходы будут большие. Мне ща фирма солидная нужна, чтоб с девелопером договорилась, а то чёт они со мной не хотят, фраеры очкастые. Куда, говорите, мне пойти? Куда, коза очкастая?
Выгнали мы Александра Дмитриевича поганой метлой, а Юля у нас больше не появлялась. Позвонила я ей пару раз – да, она все понимает, но муж просит ее не менять адвоката, он в тюрьме, свиданий не дают, а он ходит, муж ему верит. Извините, говорит, что затруднила вас.
Это все под Новый год у нас случилось. А летом еду я по каким-то своим делам мимо того поселка – вижу, высотные краны приехали, жизнь какая-то закипела. Отжали, значит, крупные девелоперы Александра Дмитриевича от купли-продажи поселка рядом с метро. Значит, и мужика он в тюрьме забросил, нет у него больше к нему интереса. Позвонила я пару раз Юле, но она не ответила.
Петрухина свадьба
Петруха-Семь-Ходок-Три-Побега зовется так из-за главных вех в его биографии. Увлеченный юрист может читать его справку об освобождении, как “Преступление и наказание”. В 40 лет Петруха круто переменил свою жизнь и ударился в правозащиту, благо опыт позволял, а природная смекалка и прирожденное робингудство сделали его довольно эффективным защитником. Жизненно опытные барышни “50 плюс” часто задумчиво говорят мне, что Петруха чертовски красив. У Петрухи в нескольких местах перебит нос и напрочь отсутствуют зубы, но обаяния в нем действительно воз и маленькая тележка.
Первые годы, когда Петруха завязал с проклятым прошлым и переехал в Москву, он начинал с наступлением лета страдать:
– Ольга Евгеньевна, сил моих нет.