И она произнесла, тихо, но внушительно, так, что Генка сразу понял: это у неё выстрадано давно.
– Отныне грязь за собой выметать будешь сам!
Но Генка не выметал. Всё надеялся, что мать одумается. В комнате стоял тяжёлый запах и даже появились тараканы. Под кроватью скопилось немало пустых винных бутылок. А под тумбочкой – съестных объедков: яичная скорлупа, шкурки из-под колбасы, хлебные корки… Его постельное бельё она в прачечную больше не сдавала. Простынь уже простынью назвать было нельзя – так, грязная тряпка или, скорее, длинный скрученный шарф, серого, как старые доски, цвета.
Мать вышла. А в нём еще долго тогда бурлила дикая злость. Пусть Сеню своего в зад лижет! Он у нее на особом положении. Выслуживается перед ней, пёс поганый! Только и слышишь: «Мам!», «Мам!», «Мам!», «Мам!» И собаку выгуливает, и в магазин лётом по первому её свистку! И на родник – за чистой питьевой водой!
А голая девица на картине все также хищно щурила на него свои чёрные глаза. Выброшу завтра же на помойку! И буйвол этот тоже! Того и гляди, острым рогом печёнку пронзит! Мчится так, что искры из-под копыт!
Злость разбирала такая, хоть головой об стенку бейся! Откуда это всё прёт?! Как спастись от этого бешенства?! Сунься в этот момент к нему Сенька, измолотил бы до полусмерти. Но Сенька на рожон не лез. Мать, видать, научила, мол, держись подальше. Строит из себя святую! Взгляд как у Богородицы! С милостливым таким укором… Плевать он, Генка, хотел на её взгляды!
Стукнул кулаком по тумбочке, замычал, заскрипел зубами. Да что же это с ним творится?! Удивляло одно: как только мать начинала молиться, из него как будто пар выпускали. Вот и сейчас злость перестала кипеть. Так и представил: мать у себя в спальне сидит перед иконой Богородицы, сложив руки на коленях, в подсвечнике горит свеча, на блюдечке дымится тлеющий ладан.
Почему его так заносит? И отчего возникает эта злость? Не всегда, конечно… Чаще всего – в минуты похмелья. А так-то он мать с братом вообще-то любит. Случись что с Сенькой, свихнулся бы с горя. Однажды Сенька (тогда еще в школу не ходил, лет пять или шесть ему было) решил проверить по секундомеру, сколько минут под водой без воздуха сможет пробыть. Придумал ведь! Напустил полную ванную воды, разделся до трусов, зажал рукой нос и лёг в воду вниз лицом. Заходит он, Генка, в ванную, и видит Сенькину выгнутую спину, а лицо в воде. Думал, что брат захлебнулся. Такой ужас по ногам ударил, еле устоял. Схватил его, вытащил из воды, а тот глаза таращит да еще пальцем у виска крутит, мол, ты что, того? Ох, и досталось ему тогда!
– Попробуй, так ещё сделай! Я тебе такие рога на лбу наставлю, долго помнить будешь! Лежит, как утопленник! А если бы не я, а мать вошла? У той бы точно разрыв сердца случился!
И с досады секундомер в форточку выбросил. А потом ещё долго дрожь в коленях не проходила. Да и не только в коленях, всё внутри тряслось.
Мать,