Кем же был Махотин для нас, что дал нам, что показал своей не очень длинной жизнью? Первое, что, как ни странно, всплывает в памяти – это не его картины, не его творчество, а его лёгкое (не легковесное!) отношение к жизни. Мне временами казалось, что маэстро Мао Хо Тин был настоящим даосским монахом: одна из его любимых поговорок: «Кто понял жизнь – тот не спешит». Правда, его созерцательное отношение к сущему миру, отношение человека невозмутимо фиксирующего текущую вокруг жизнь, частенько нарушалось бурным всплеском горячего интереса к новопоявившимся в окружении девчонкам, но, в конечном счёте, это как-то органично сочеталось с его «дао», его жизненным путём, которому он неукоснительно следовал всю жизнь, до самой своей смерти.
Весьма склонный к театрализации жизни (правда, только в компании, на людях), к ярмарочной буффонаде, он пристально вглядывался в окружающий мир, в людей: искал в этом ежедневном мельтешении глубинный смысл. И это были не головные «увражи» современных ему постмодернистов, грамотно-продуманно, но совершенно механистически компонующих на холсте некие «смыслы». Махотинское вИдение мира было органичным: его работы, даже самые «фантастические», отсылали не к логике, а к подсознанию, и были не постмодернистскими «головоломками», требующим для своего понимания изощрённого ума, а воплощением чувств.
В махотинских работах в большей степени присутствует некое «состояние души», нежели блеск искушённого ума, хотя и Виктор был не чужд некоей «литературщины». Для него отсыл к литературному (в широком смысле) сюжету —повод понять (разъяснить нам) что-то в себе и в людях, к которым он обращает свой посыл, то есть, он обращается не столько к голове, сколько к душе и сердцу.
Прошедшие со дня смерти Махотина 15 лет ничего не изменили в моём отношении к Виктору и его творчеству, лишь добавилось понимание того гуманистического заряда, который несли собой махотинские картины. Христова любовь к ближнему, ко всему сущему в нашем мире, христианская терпимость к людям, снисхождение к нашим мелким грешкам, вера в лучшее в людях – вот оселок творчества художника Виктора Махотина.
Ещё об одной стороне Махотинских работ хочется сказать. Опять-таки, в предыдущих текстах я писал о том, что Виктор – художник Города. Не городских пейзажей у него мало; пейзаж без духа человека его как-то не очень задевал, что ли. Подавляющая часть его пейзажных работ – это городские окраины. Но странным образом в его Городе редко присутствует, а то и просто отсутствует, сам человек. Однако, даже в тех случаях (а их большинство среди его городских пейзажей), когда человека в них нет, «ощущения безлюдности» не возникает. Любая его картинка с городским пейзажем полна человеческого дыхания и его жизнью. В них столько человеческой души, сколько не всегда найдёшь даже в портретах его работы, а уж портретистом-то он был просто замечательным! В его портретах видна не внешняя схожесть с моделью, а тот мир, который поселил в этом человеке Махотин.
Вот и думаю я, что вселенская и, какая-то «всеобъемлющая», душа был наш друг Виктор Махотин, большой гуманист и любитель «домашних птиц». Покойся с миром, Виктор. Память о тебе стучит в наши сердца.
Судить же о том – прАвы сии словеса о бедном художнике Викторе Фёдоровиче Махотине или нет – вам, по прочтении и, главное, просмотре этой книги.
Нина Хадери. Художник и ночь
У Виктора Махотина очень много изображений ночи: «Ночной пейзаж», «Ночной петух», «Ночь в городе» и т. д. Есть даже натюрморт «Ночной». Возможно, для художника ночь была лучшим временем суток, когда в тишине в нас говорит какой-то голос, когда напрягаются, растут внутренние силы, появляется особая зоркость, чуткость души, а кисть двигается легко и уверенно. Иногда приходит Муза, и бессмертие кажется непременным условием жизни. Но ночь – это и время тяжелых раздумий, горестного подведения итогов, усталости. И очень часто героями Махотина становились люди, погруженные в такие нелегкие думы, люди, искалеченные неумолимым временем, деформировавшим их лица и тела: «Марья Ивановна», «Работницы ВИЗа», «Бабушка Лена Рыжкова» и т. п.
К этим героям В. Махотин умел относиться не как безжалостный, сторонний наблюдатель, а проявлял редкое в современном искусстве сочувствие, сострадание. За их некрасивостью, искалеченностью он прозревает силу и независимость характера, лукавую хитринку, доброту. Иногда эти работы окрашены интонациями юмора. И юмор здесь – это щит, прикрывающий ранимую душу художника, остро чувствующего свою и чужую боль, свое бессилие перед этой стихией жизни, потоком времени. Но юмор В. Махотина – это и отражение той подлинной веселости, которая может жить только в свободном человеке, каким был Виктор Махотин.
Он рано осознал бесчеловечность тех социальных условий, в которых жил он и его герои. «Работницы ВИЗа», 1798 г. – уже по сути обвинительный акт системе. В работах последних