– Не играй словами. На все воля Божья. Но в тот момент я не мог сказать тебе ничего другого. Ты вспомни, в каком состоянии ты была. И чтобы ты хотела тогда от меня услышать?
– Не знаю. Правду.
– Катя, я не понимаю тебя.
– Я сама себя не понимаю. Я снова стала думать о смерти. Разве это нормально?
– Я не считаю дикостью мысли о смерти. Это естественно…
– Сомневаюсь. Леш, мне плохо. Я не справляюсь больше…
– Проси Господа о помощи! Он всех нас слышит и любит…
– Вот в этом я как раз очень сильно сомневаюсь. Я часто стала думать, о том что ты мне говорил все эти годы. О Боге, о вере, о его любви и всем остальном. Нет, я больше не верю в Бога, понимаешь? Не нужно мне сейчас ничего говорить. Просто я так чувствую, думаю. Я много думаю обо всем этом…
Алексей сидел рядом и смотрел куда-то вдаль. Его лицо было спокойным и умиротворенным, что я даже усомнилась в том, что он меня вообще услышал. Я ждала хоть каких-то эмоций, но он молчал. Пауза затянулась настолько, что я уже и не надеялась на продолжение разговора.
– Ты записываешь свои мысли, как я тебе советовал?
– Да, начала недавно. Но я не понимаю, чем это мне поможет. К чему все эти игры с пером?
– Просто пиши, тебе нужно выплеснуть эти чувства. Бумага все стерпит.
– Ты слышал, что я сказала? Я не верю больше в Бога! Его нет!
– Не смей говорить так в его доме, – осадил меня Алексей, но при этом лицо его оставалось таким же спокойным, как и прежде. – Он тебя любит и всегда будет ждать. Ты его дочь, и рано или поздно ты сама все поймешь и найдешь свой путь к Богу! А пока просто пиши, не сотрясай воздух страшными словами…
Он не сказал больше ни слова, просто перекрестил и пошел прочь, бубня себе под нос какую-то молитву.
Наверное, я все-таки обидела его своими словами. Но мне больше не с кем об этом поговорить. Я надеялась, что он меня хотя бы услышит. Видимо, я ошибалась…
– Я больше не приду, – почему-то вслух сказала я в пустоту. Вокруг не было никого, кто мог бы меня услышать, но я была уверена, что тот, кому нужно, все понял.
***
Поход в церковь и разговор с Алексеем не принесли желанного покоя, а только разбередили старые раны. На сердце было тяжело, боль и тоска раздирали мою душу на части. Я брела по улицам не слыша и не замечая ничего вокруг. Мои глаза горели и щипали, но я не могла выдавить из себя и слезинки. Наверное, я уже выплакала весь свой жизненный ресурс слез. Мне хотелось кричать. Нет! Выть от горя и отчаяния, но я сдерживалась. Возвращаться в клинику для душевнобольных, куда меня двенадцать лет назад упекли собственные родители, не хотелось. Лучше сразу в могилу, чем в безликую палату с решеткой на окне.
С этими мыслями я вошла в парк и тут же свернула с центральной аллеи, чтобы насладиться тишиной и уединением этого сквера. Я привыкла гулять тут часами, погружаясь в свои мысли и воспоминания. Здесь было сложно встретить даже случайного прохожего – наверное, поэтому звук шагов за спиной произвел