– Что вы хотите сказать?
– Я хочу сказать, что в нашем городе ежедневно происходит масса событий, часть из которых кто-то обязательно назовёт странными и необъяснимыми. Взять моего соседа по дому пана… назовём его пан Михась, чтобы не компрометировать человека. Так вот, он утверждал, что у него из холодной комнаты самым таинственным образом исчезает коньяк. Из запечатанных бутылок.
При этом ни жена, ни пятнадцатилетняя дочь-гимназистка, не
говоря уже о двенадцатилетнем сыне, в пьянстве не замечены.
Я умолк и потянулся к пиву.
– И… ? – спросил Иосиф Казимирович, отпив вермута.
– Дошёл до того, что грешил на нечистую силу. Хм… прошу прощения за оксюморон. Домовой, говорил, балует. Совсем человек извёлся, даже священника приглашал – квартиру освятить. Не помогло. Знаете, что оказалось? Его пятнадцатилетняя дочка-гимназистка по уши влюбилась в пьяницу-студента из нашего политехнического, гениального, по её мнению, и, разумеется, никем не признанного поэта. Папенькин коньяк она для него таскала. Да так ловко, что никто её поймать не мог за этим делом. Сама призналась, когда увидела, что отцу натурально грозит психическое расстройство. Да и студент, говорят, её разочаровал, потому как бросил пить, кропать дурные вирши и взялся, наконец, за учёбу.
Иосиф Казимирович рассмеялся и принялся разделывать запечённую форель, которую ему только что принесли.
– Забавно, – сказал он. – Кажется, я понимаю, о чём вы говорите.
– Рад, – улыбнулся я.
– Но имею в виду несколько иное.
– Что же?
– События, которым вы сами не можете дать объяснения. Ни вы, ни, скажем, полиция.
О как. Я немедленно вспомнил о том, что произошло сегодня ночью на улице Кожевников, и насторожился. Мой нос чует не только вермут в стакане за метр, но и настоящую сенсацию. Иначе я не стал бы заниматься тем, чем занимаюсь. Не люблю работать вхолостую.
– Время от времени такое происходит, – сказал я осторожно. – Как раз в сегодняшнем номере нашей газеты на первой полосе будет описан похожий случай. Мной и описан.
– Убийство?
Я уловил шаги официанта за спиной, вместе с которыми донёсся и запах стейка. Наконец-то.
– Оно, – ответил, берясь за вилку и нож.
– С моей стороны не будет большим нахальством попросить вкратце изложить суть дела?
– Будет. Но не слишком большим. В конце концов, через… – я вытащил из жилетного кармана свой Breguet, – два часа и сорок минут сегодняшний номер увидит свет, и эта история станет известна всем.
Между кусками стейка (неплох, неплох) и глотками пива я вкратце рассказал об убийстве на улице Кожевников.
Иосиф Казимирович выслушал меня с величайшим вниманием. Впрочем, не забывая о своей запечённой форели и вермуте. Мой рассказ закончился одновременно с ними, а также со стейком и пивом.
– Кофе, – утверждающе сказал Иосиф Казимирович. – После пива, вероятно, не совсем правильно, но я всё равно рекомендую.