Тёмный силуэт в плаще и шляпе мелькнул на другой стороне оврага и, свернув с дорожки, кинулся вверх по склону, к лесной опушке. Было заметно, что эта бешеная гонка, не прошла для него даром, сил поуменьшилось, и двигался он не так фантастически резво, как вначале. Как вполне обычный человек двигался, причём человек уставший.
Я не отставал, надеясь, перехватить его прежде, чем он скроется в лесу. Однако не успел. Бегали когда-нибудь за кем-нибудь по ночному лесу? Не приведи Господи. Без глаза остаться – раз плюнуть. Хорошо хоть там было подобие тропинки, по которой и двигался незнакомец. А я – за ним, ориентируясь больше на треск веток под ногами. Этот пригородный лес под названием Горькая Вода был известен всякому княжечу или, как последнее время модно стало говорить, княжечанину. Он начинался сразу за северной окраиной города и через несколько километров переходил в дремучую чащу Черногорского лесного массива, где до сих пор водились волки и медведи. Горожане не любили сюда ходить. И Горькая Вода, и, тем более, Черногорье пользовались дурной славой. Здесь часто пропадали люди. Бывало, их находили. Но мёртвыми чаще, чем живыми, а то и не находили совсем. Даже следов. Каких только слухов и легенд – от более менее правдоподобных до совершенно невероятных – не ходило об этих местах! Говорили (и это было правдой), что здесь было логово знаменитого кровавого разбойника позапрошлого века Федьки Шестипалого, который никогда не оставлял свидетелей. Рассказывали про волков-обортней и ведьм, которые чувствовали себя здесь как дома. Про гигантских летучих мышей, сосущих человеческую кровь. Леших и русалок, не оставляющих заблудившемуся человеку ни единого шанса… Всего не перечислить.
Но мне было не до суеверий и страхов. Я, что называется, вошёл в раж, а заряженный дробью и жаканом обрез придавал уверенности. Впереди смутно замаячил просвет, и мы выскочили на обширную поляну, посреди которой росли два дуба, похожие друг на друга, как братья-близнецы. Тучи разошлись, и в лунном свете я увидел, что от незнакомца меня отделяет не более пятнадцати шагов. «Можно стрелять», – мелькнула мысль. Но только мелькнула. Я знал, что не выстрелю в безоружного. Да и с какой стати? Я не представитель закона, а все мои подозрения – это только подозрения…
И тут незнакомец резко остановился и обернулся, вскидывая правую руку.
Кочка, за которую зацепился ботинок, спасла мне жизнь.
– Да-нн! Да-нн! – дважды сверкнул огонь в его руке, но я уже падал, и обе пули прошли мимо.
Не часто в меня стреляли в моей молодой жизни. Но – бывало, бывало. Наш город бандитским назвать нельзя, это не Одесса или, скажем, Ростов-на-Дону, где криминальный элемент чувствует себя вольготно в силу исторических причин. У нас даже ярко выраженных воровских районов, навроде московской Хитровки или варшавской Stara Praga, нет. Зато оружие в свободном хождении. Опять же в силу исторических причин. У любого уважающего себя горожанина найдётся дома ствол. Чаще всего гладкий, но и нарезных хватает. А там, где у людей