– Но я думал, ты оставила орден! – со злостью воскликнул Эдвард.
– Да, оставила. Я поняла, что не гожусь в монахини в монастыре. Для меня такое строгое послушание слишком затруднительно. Но орден по-прежнему готов помогать мне, и когда я решила стать сестрой милосердия…
– Но ты, конечно же, не можешь быть сестрой милосердия! В жизни не слышал ничего нелепее!
– Не думаю, что мисс Найтингейл согласилась бы с тобой, папа.
– Меня не интересует мисс Найтингейл! – прокричал Эдвард, он уже пребывал в ярости. – Я тебе категорически это запрещаю!
– Да, папа, ты запрещаешь, но мой долг подчиняться Господу, как и всегда, сильнее моего долга подчиняться тебе.
Я бы никогда в жизни не осмелилась сказать такие слова Эдварду. Закрыв глаза в ожидании вспышки его гнева, я услышала откуда-то издалека чуть дрожащий голос:
– Кузина Маделин, вы, вероятно, устали после долгого пути, вам наверняка хочется отдохнуть. Позвольте, я покажу вашу комнату наверху.
Я удивилась, поняв, что этот голос принадлежит мне, но Маделин оставалась спокойной, а Эдвард не сделал попытки прервать меня. Я вывела ее из комнаты, прежде чем он успел взорваться, и поспешила вверх по лестнице, не закрывая рта: говорила о новых обоях в ее комнате, о путешествии поездом из Холихеда, спрашивала, не хочет ли она перекусить, не принести ли ей чая.
– Вы очень добры, – ответила она, благодарно глядя на меня, – но я могу подождать до обеда.
А когда я, уставшая, опустилась на кровать, она утешительно добавила:
– Знаете, вы не обращайте внимания на мои с папой отношения. Он давно привык к тому, что я – полная противоположность Катерин.
– Противоположность? – слабым голосом переспросила я. – Катерин?
– Конечно! Катерин считает, что если она перестанет быть послушной дочерью, то наступит конец света, а я считаю, что конец света наступит, если я стану покорной дочерью. Кстати, поскольку папа уже, наверное, подыскивает мне мужа, я буду вам крайне признательна, если вы передадите ему, что ни сейчас, ни когда-либо в будущем замуж я не собираюсь. Спасибо.
– Но…
– Вы проводите меня в детскую? Хочу посмотреть маленького Томаса. Обожаю детей. Знаете, когда-нибудь, если у меня будут средства, я мечтаю открыть приют для подкидышей.
– Как это благородно, но… в таком случае вы бы разве не хотели иметь собственных детей?
– Не выходя замуж? – спросила Маделин с очень серьезным видом, а потом разразилась таким заразительным смехом, что я не могла не присоединиться к ней. – Пожалуйста, поймите меня правильно, – сказала она наконец. – Брак – священный и благословенный институт, он как нельзя лучше подходит для человеческой расы, но Господь никогда не предназначал его для всех, верно? Такая простая