Но так не могло продолжаться вечно, и всё-таки здравый смысл восторжествовал, один из пожилых «жевунов» с шикарно – длинными усами «А – ля Тарас Бульба» и с физиономией Леха Валенсы, что-то прошепелявил низкорослой тётке, и она колобком покатилась в сторону дач, на своих коротких ножках, нервно вздрагивая пикантными ягодицами. Довольно быстро она вернулась с плетёной корзиной, в которой кроме куска хлеба с сыром, пластиковой бутылки с водой, были ещё йод и пара валиков с бинтами. Пока Борис сам себе перевязывал ногу, публика не расходилась и, наблюдая молча, следила за ним, с выражением неподдельного сострадания на лицах. Поблагодарив местных жителей, он поковылял по тропинке вдоль берега реки, долго чувствовал их взгляды у себя на затылке.
На Краков!
Солнце уже клонилось к закату, когда путник добрался до первой ухоженной деревушки, где на площади красовался небольшой костел, около которого на площади не спеша прогуливался местный служитель весьма набожного вида. При знакомстве он оказался на редкость приветливым человеком лет сорока, худощавым и до синевы выбритым подбородком. Борис нуждался в обуви большего размера, так как перевязанная и солидно распухшая ступня уже не влезала в старый башмак, и следовало ожидать только ухудшения. Польский батюшка без лишних слов отвёл своего незваного гостя, в какую – то подсобку при костеле, где кучами лежали какие – то поношенные вещи. «Это мы собираем среди прихожан в помощь для жертв Чернобыля» – сказал Батюшка и добавил: «Христиане помогают своим ближним!» Рыться в старых вещах было уже слишком для его гордыни, да к тому же после беглого осмотра, никакой обуви нужного размера он не приметил. Разве что в углу примостились шикарные роликовые ботинки красного цвета с четырьмя