«Пустыня, – подумал он, – дикая пустыня. На тысячи километров только медведи и буреломы. И кой черт меня сюда занесло?»
Он встал, нагнулся, вынул из-под сиденья сумку и прошел в тамбур. Поезд начал тормозить, за окном замелькали огни. Наконец, появилась проводница. Она открыла дверь, и Борис вывалился в темноту прохладной сибирской ночи.
Он стоял посреди бетонной платформы, освещаемой светом единственного фонаря. Фонарь крепился над входом в двухэтажное здание, чуть выше того места, где крупными черными буквами было выведено название станции. Борис вошел внутрь. Огляделся. Сбоку огороженное прилавком пространство. Днем там у них, по-видимому, процветал буфет. Напротив темное окошко кассы. В центре светлым пятном на фоне окружающей полутьмы ряд приваренных друг к другу металлических стульев, обитых грязно-белым, судя по всему, дерматином. В точности определить цвет обивки было невозможно.
«Это как раз то, что мне и нужно» – подумал Борис и направился к стульям. Плюхнувшись на одно из сидений, он устроил себе под голову сумку, после чего с блаженным ощущением в суставах вытянулся во весь рост. Ему стало очень хорошо. В ту ночь он практически не спал, так как заводиться с матрасом и бельем, чтобы улечься на несколько часов, не имело смысла, а дремать в сидячем положении да еще раскачиваясь из стороны в сторону – не более чем жалкая пародия на настоящий, полноценный сон.
Борис расправил все члены и самым приятным образом расслабился, уперев обездвиженный взгляд в потолок. Потолок был непрогляден, как жерло черной дыры. Свет фонаря поступал в помещение, главным образом отражаясь от поверхности подоконника, и потому лишь немного разжижал темноту внутри зала. Еще немного света добавляла полная луна, заглядывавшая в одно из окон, расположенных по обе стороны двери.
Постепенно Борис освоился, и царивший вокруг полумрак перестал быть препоной для его взгляда. Но странное дело: чем четче он различал очертания окружающих предметов, тем менее реальными они ему казались.
В первую очередь поражал потолок: он уходил на какую-то совершенно немыслимую высоту и имел необычную коническую форму. Там, где должна была быть вершина конуса, зияло отверстие, сквозь которое просматривался кусочек звездного неба.
Борис недоумевал. Странный, в самом деле, потолок. И это нелепое отверстие наверху – зачем оно? Туда ведь наверняка во время дождя проникает влага. А зимой будет задувать снег и холодный воздух. Правда, может быть, оно застеклено?
Додумать эту мысль до конца Борису не дали. Неожиданно рядом с ним появился некто, перетянувший на себя все его внимание и заставивший позабыть об отверстии в потолке. Некто имел вид старика-аборигена, непонятно, откуда появившегося и столь же непонятно, что замышлявшего. Старик уселся возле Бориса, прямо у его изголовья, и стал молчать. Борис тоже поначалу молчал, с любопытством взирая снизу-вверх