– Аллах видит, что последнее слово было за мной, ибо мой последний бейт был бейтом несравненного Антара! – возразила я. – И тебе нечего было сказать в ответ, о Ильдерим!
Вот такую склоку завела я сгоряча, ибо я все же была дочерью царей и сестрой царя, и я не привыкла, что в моем присутствии последнее слово оставалось за кем-то другим. Возможно, меня избаловали наши придворные поэты и мудрецы – Аллах лучше знает… Но важно то, что я не могла вынести слов Ильдерима. И в самом деле, почему это купец из Басры должен побеждать в состязаниях царских дочерей? Это был явный непорядок.
– Аллах наделил тебя красотой, но покарал лишением разума, о Хасан! – сердито рявкнул Ильдерим. И тут только мне стало ясно, что он пустил в ход ловкость и чуть было не помирил двух джинний, а я со своей царской гордостью все испортила.
– И все же последний бейт был моим, – негромко, так, чтобы он не расслышал, пробормотала я.
Но он расслышал.
– Ты не только красив, как женщина, ты еще и упрям, как женщина, о Хасан! – начал перечислять мои грехи Ильдерим. – Ты и бестолков как женщина! Ты и сообразительности лишен, как женщина! Ты только помнишь наизусть свитки стихов, как женщина, и ты не в состоянии сочинить хоть один бейт, как мужчина!
Я онемела.
С помощью наших придворных поэтов я составляла бейты не хуже, чем у них. Были у брата невольницы, писавшие стихи, но это были женские стихи, о разлуке с возлюбленным. Ильдерим же явственно требовал от меня мужских стихов – о божественном, или о конях, или о сечах между воинами. Но я не могла…
– Вот видишь! – подождав моего ответа и не дождавшись, воскликнул этот безумный поэт. – Немало воды утечет, прежде чем мальчики станут мужчинами и освоят мужское ремесло! А теперь прощая, о побежденный мною Хасан, ибо уже утро!
– Мы еще встретимся, о Ильдерим! – грозно пообещала я. – И как сегодня последнее слово на самом деле осталось за мной, так и в будущий раз последний удар саблей останется за мной!
И мне отчаянно захотелось проснуться, чтобы он не ответил мне и не продолжил нашей свары.
– Это превосходно, клянусь Аллахом! – воскликнула Марджана. – И вы оба непременно встретитесь следующей ночью! А теперь пора нам расставаться. Бери Хасана, о Азиза, а я возьму Ильдерима. Ведь солнечный свет уже заливает всю землю, и мы сильно рискуем.
Пропал куда-то конь, пропало копье, а я оказалась в объятиях Азизы, и она понесла меня по воздуху прочь, и я образовалась, что этот нелепый сон вот-вот кончится.
Но Азиза сделала круг над ристалищем, и я увидела сверху, что Марджана поставила среди развалин разноцветный шатер, и невольницы несут к нему кувшины с вином и столики с едой, а самой Марджаны уже и в помине не было, зато из шатра выглядывала женщина вполне человеческого роста и сказочной красоты, и ее распущенные волосы были чернее ночи, и от ее чела исходил свет, и на ней была только