Однажды Розмари явилась одна. Этель все чаще поговаривала, что собирается остаться в этих краях навсегда. И в тот день пошла искать работу. Гибсон был потрясен, когда Розмари заявила, что тоже собирается устроиться работать.
– Не забывайте, – сказала она, опираясь на обе ноги, как Этель, – учебный год завершит за вас заменяющий преподаватель, а дальше – лето. Вы не самый богатый человек. И с вашими травмами летом вам работать совершенно ни к чему. Даже с учетом страховки мы не осилим стоимость лечения. – На одно мгновение Розмари посуровела. – Не вижу причин, почему не могу помочь вам. Я хорошо себя чувствую…
Она выглядела неплохо, физически вполне окрепшей. И Гибсон не понимал, что его так встревожило. Возможно, то, что в голосе Розмари он уловил энергичные нотки своей практичной сестрицы. Новый больной по правую руку откровенно прислушивался к каждому слову их разговора, и Гибсону это очень действовало на нервы.
– Женщина не должна становиться дармоедом, – говорила его жена, – если только не вышла замуж за баснословно богатого промышленника-магната, который способен содержать паразитов.
– Или они ему нравятся, – пробормотал себе под нос Гибсон и продолжил: – Некоторые мужчины весьма старомодны. Конечно, если вам хочется работать, я, разумеется, не возражаю. Как… как сад?
– Вроде нормально.
– Нарисовали маленькую стену? – Гибсон старался вернуть их в прошлое, по другую сторону тумана.
– Нет. И не пыталась. Я не художник, только дилетант. Этель говорит, что люди занимаются подобным, чтобы уйти от реальности. Я совершенно не знаю настоящего мира – экономики, торговли, житейских проблем.
«Ее устами говорит Этель, – подумал Гибсон. – Но это для Розмари даже неплохо».
– Меня слишком долго оберегали от внешнего мира, – продолжила она.
– Я бы не так ставил вопрос, – протянул Гибсон, мысленно добавив: «От внешнего мира оберегает тюрьма».
– Теперь я понимаю. Я смотрела на вещи сквозь свои фантазии и все пустила на самотек. Мне бы больше здравого смысла, мне бы решиться взглянуть в лицо фактам. Я бы, наверное, не оказалась в том плачевном состоянии, в котором вы меня застали.
– Зато сейчас вы говорите как молодая целеустремленная женщина, – восхищенно заметил он.
– Я такая и есть. – Похвала ее обрадовала. – Есть такие работы, с которыми теперь сумею справиться.
– Да. – Он знал, что ее задумка для человека с крепким здоровьем. Ведь это только площадка для того, чтобы набраться делового опыта. – Что ж, – вздохнул Гибсон, – я не собираюсь вечно держать вас, как говорят англичане, обложенной ватой. – Он посмотрел на ненавистный потолок и пропел:
Девочка с кудряшками, хочешь быть моей?
Не станешь мыть посуду и кормить