Русский вагон. Роман. Ольга Кучкина

поездкой, согласовав приглашение с верхами, на которые имел выход. Сделать это было нетрудно. Мое реноме, в общем, было известно. Мои русские проекты загибались, в конце концов, не по моей вине. Мое глубоко прячущееся честолюбие, носившее маску непритязательности, плюс, быть может, еще более глубокие чувства, настолько глубокие, что я в них себе не признавался, манили меня в Россию. А по Адову я почти соскучился. Я поставил единственным условием присоединиться к ним не в Москве, а во Владивостоке, то есть на обратном пути. Я должен был закончить кое-какие дела в Америке, прежде чем вылететь в Россию. Как хочешь, добродушно бросил Адов, твоя воля.

      Воля была не моя. И это было еще одно обстоятельство, по которым я сюда рванул.

      Кто-то, читая мои мысли, мог бы покрутить пальцем у виска. Не мне крутить пальцем у своего виска.

      В моем городке Монпелье, штат Вермонт, я взял rent-car, оставив свою машину дома, чтобы не бросать ее в аэропорту в Бостоне надолго, доехал до международного терминала Логан, занял место в самолете компании Дельта, летевшем рейсом на Солт-Лейк-Сити, штат Юта, оттуда в Анкоридж, штат Аляска, пересел там на рейс Аляска Эйрлайнз, следующий во Владивосток, с посадкой в Магадане, во Владивостоке на железнодорожном вокзале назначена была встреча с Адовым.

      Ирония судьбы заключалась в том, что я повторял маршрут своего выдающегося предшественника. Для каких целей понадобился великой пересмешнице этот дубль? Я отдавал себе отчет в том, что по сравнению с большим слоном я – маленькая белая собачка, которую Крылов назвал моська, но в мои намерения ничуть и не входило облаивать слона. Я был малое существо, получившее возможность неким волшебным образом прислониться к большому, чтобы обозреть вслед за ним, по возможности, животный мир в его нынешнем состоянии. Естественно, это всего лишь метафора, однако образ белой собачки, всплывая от времени до времени, странно тревожил. Моего великого земляка – хоть по одной земле, хоть по другой – манили протяженные, длительно звучащие закономерности, то есть общее, меня – частное. В некоей точке сходилось. Манили живые души, если без метафор, а попросту.

      Магадан, столица Колымского края, как физическая и метафизическая местность, вызывал наибольший азарт.

      Перед тем, как зайти Адову и Сельяниной, я вытащил из Интернета данные о численности тамошних заключенных, разнесенные по датам, начиная с 1932-го и кончая 1953-м.

      12.1932 – 11 100.

      01.01.1934 – 29 659.

      01.01.1935 – 36 313.

      01.01.1936 – 48 740.

      01.01.1937 – 70 414.

      01.01.1938 – 90 741.

      01.01.1939 – 138 170.

      01.07.1940 – 190 309.

      01.01.1941 – 187 976.

      01.01.1942 – 177 775.

      01.01.1943 – 107 775.

      01.01.1944 – 84 716.

      01.01.1945 – 93 542.

      01.01.1946 – 73 060.

      01.01.1947 – 93 322.

      01.01.1948 – 106 893.

      01.01.1949 – 108 685.

      01.01.1950 – 153 317.

      01.01.1951 – 182 958.

      01.01.1952 – 199 726.

      01.01.1953 – 175 078.

      Известно,