В других магазинах их ждало почти то же самое, разве что в одном из них они сыграли в азартную игру и выиграли эстел-рио – новехонький, четырехместный, легкий, как птица! Потом они почти до вечера бродили по Орфису пешком, облазив все красивейшие местечки, после чего, загрузив в эстел все свои покупки и подарки, вернулись в оккой, – счастливые, довольные, уставшие, полные впечатлений.
И вновь опустилась ночь – вторая и завершающая праздник. И так же, как и в предыдушую ночь было много смеха, танцев, развлечений, веселья. Пролетела она стремительно и незаметно, как стрела, пущенная из тугого лука.
И, когда начали выцветать яркие звезды, когда темнота задрожала под чуть светлеющим небом, когда аромат цветов стал особенно ощутимым и терпким, а гости немного обалдели от двухдневного веселья, тающая ночь взорвалась от гигантского, поражающего воображение светового шоу, озарившего окрестности на много рондов вокруг. Небесное безумие закончилось, испив все свои краски. Праздник Цветов был завершен. На востоке вырвался первый лучик солнца, коснувшись макушек деревьев Сада Утренней Зари.
–
Ссора с Императором произошла по модулю. Дели только переоделась и мечтала завалиться спать, но ее мечта разлетелась в пух и прах, когда она увидела на экране лицо отца.
– Надеюсь, ты не забыла о нашем последнем разговоре, Филадельфия? – с ходу спросил он, впившись глазами в дочь.
– Нет, Император.
– Вот и отлично. Сейчас спустись в Зал Ожидания, там найдешь Инканона. Он проводит тебя в подземелье. Ты меня поняла, Филадельфия?
Девушка вспыхнула от негодования, от такого неслыханного к ней обращения. Ее, империту, в подземелье? Эта подземная тюрьма была построена в незапамятные времена ее далекими предками, когда еще на Деллафии водились преступники и их безжалостно сажали в камеры. К особо злостным применяли даже пытки, но, возможно, это лишь вымысел. Но уже много сотен лет, как на планете искоренили преступность, и тюрьма теперь пустовала, лишь изредка сюда попадал какой-нибудь нерадивый деллафиец, да и то больше для устрашения, попав под горячую руку Императора.
А теперь Фидель хотел бросить туда ее, свою дочь, словно какого-то преступника! Раньше он лишь грозился тюрьмой, но ограничивался простым арестом, сейчас же, судя по всему, он собирался осуществить угрозу.
– Что? Вы посадите меня в камеру, Император? – изумленно подняла брови Дели.
– Да, довольно я нянчился с тобой и жалел. Нынче ты переступила все границы своим поведением, и я не намерен закрывать на это глаза. Ты – империта деллафийская