К пробкам и таким нетерпеливым водителям Ольга относилась философски – часом раньше, часом позже. Несколько раз она поддавалась истерии, давила на руль, орала на «козлов и идиотов», «идиоты и козлы» орали в ответ, оттого чувствовала себя обескровленной.
Перед поворотом на улицу Радионова Лексус резко взял вправо, в заторможенном состоянии, Оля повернула за ним и обрадовалась, что разгадала задумку лихача. Он выскочит через Юбилейный проспект обратно на Ленинградку, объехав пробку.
Следя за габаритами Лексуса, Ольга летела, не обращая внимания на предупреждающие знаки: ограничение скорости, зебры. Не важно. В шесть утра детей в школу не ведут, продуктовые магазины закрыты, химчане – совы смотрят сладкие сны, а жаворонки только заваривают кофе.
Как вдруг корпус внедорожника вынырнул из плотных облаков тумана и угрожающе ощетинился тормозными фарами. О таких моментах говорят – время остановилось, вся жизнь промелькнула, Оля потом вспоминала те секунды до столкновения, будто не она, а кто-то за нее резко вывернул руль и выскочил на тротуар.
Она уже готовилась к нелегкому разговору с водителем, как тот, газанув, скрылся в сизом облаке.
Сон как рукой сняло, угомонив страх, Ольга повернула ключ зажигания. Рено съехал с бордюра и слегка подпрыгнул. Хруст и истошный крик мгновенно скрутил внутренности в клубок. Молитва зазвучала в голове сама по себе, как и в прошлый раз в самолете – зловеще и трагически безысходно. Трясущимися руками Оля открыла дверь и огляделась. Под левым задним колесом ее машины, свернувшись комочком, лежал человек.
Откуда он там взялся? Когда попал под машину?
Она не видела ничего, кроме резко затормозившего Лексуса. Сбить никого не могла. Удара не почувствовала.
И тем не менее…
В другой жизни это мог быть щенок или котенок, шмыгнувший под колеса. В другой жизни – да, а в этой она только что переехала человека.
Спина тут же покрылась липкой изморозью. Оле опять подумалось, что все это ей чудится. Кто-то другой, не она, вывалилась из машины, прошагала на ватных ногах, присела на корточки и коснулась грязной одежды. Кто-то другой, не она спросила хриплым голосом:
– Вы живы?
И тут же визгливо и истерично закашлялась, горло пересохло и драло наждаком.
Оля словно видела и слышала себя со стороны, пыталась, но не могла проснуться.
Потянув за вымазанный в грязи рукав, осторожно повернула несчастного на спину, пытаясь разглядеть лицо.
Женщина… Пожилая, далеко за семьдесят. Глазницы впали, щеки в крови. Кровь течет из большой раны на лбу. Тельце как у подростка. Маленькое, сухонькое. Хрупкое. Черный спортивный костюм « три полоски» с чужого плеча, рукава длинные. Одна брючина плавает в луже, словно тюленья ласта. Нога вывернута.
«Если из раны идет кровь, значит, сердце бьется? Насос качает?» – скользнула идиотская мысль.
И