Через память
и, если вымести сор
со стола рукой
застелить газету, выставить снедь
коробок и свечка за притолокой
лестница в крытый двор
скрипит, отгоняя
холод, беду и смерть
Будем жить в мезонине
пережидать мезозой
я починю кресло-качалку
отыщу ведро
впрок натаскаю воды
расспрошу соседа
про электричество
где достать на зиму дров
И пойду на берег
смотреть на прибой внизу
баюкая на ладони
последнюю этой осенью стрекозу
День Независимости
Ah! Çaira, çaira…
Чёрт с вами! Она плоская
И стоит на спинах слонов,
Признаю. Распишусь, где надо.
Готов нести.
А сумасшедшего Бруно сожгите.
Я спичку могу…
Сожжение завтра в шесть?
Ладно, буду без двадцати.
А ты чего смотришь, мальчик?
Дядя лучше знает, кто прав.
Не веришь, сходи в подвал,
Там тебе всё объяснят.
Всё равно не веришь? Эй, стража
Тут еще из этих, держите щенка!
Я без ужаса смотрю
На своего двойника.
Я ничем не лучше.
Костёр себе в судьбы
Не выберу. Яд не приму.
В мученики не пойду.
Не поверю даже,
Не ворохнется сердце,
Когда диссидентов ряды
Погонят плетьми по этапу,
По Римской дороге
в Надым.
Лучше уеду в Ялту.
Буду трендеть за баб,
Отращивать брюхо, бухать.
Ловить бычков, бренчать на банджо,
Жрать шашлык и салат.
Не задаваться вопросами:
«Что делать?», «Кто виноват?»
Чё ты вылупился, пацан!
Отвернись, кому говорю!
Баррикады теперь не метод,
А арт-объект.
Что? Папироску тебе?
Извини, не курю.
Минздрав предупредил,
Вот и не курю,
Так что папироски нет.
Этой ночью на площади
Вкапывали столбы, пилили дрова,
Колотили трибуны
Для бургомистра, чиновников,
Утром выставили посты.
В ратуше тренировали
Счастливых детей.
Всё-таки праздник.
Кажется, Покрова.
В комнате, где я спал,
Камнем высадили стекло,
Или это я сам? Помню же,
Было нечем дышать,
Вот встал и выбил.
Нужно сказать портье, чтоб вставили,
Вечером будет дымно… Алло!
Кто говорит? Алло!
Да, без двадцати,
Со своими спичками,
Понял, есть!
Радость причастности к великому
Так нова.
Надо репетировать речь:
«Господа, огромная честь…»
Чёрт, не запутаться бы в словах.
Мальчик, ты мне мерещишься!
Сгинь!