Утром его нашли здесь мёртвым.
Похоронили, как было принято, на боку, сложенным калачиком. Укрыли еловыми ветками, закидали комьями земли.
И в тот же день староста Ерегеб позволил православным миссионерам переселиться в освободившуюся пещеру страшилы.
В пещере стены и потолок лоснились от копоти. Длинным помелом дьякон посшибал висячие гроздья сажи. Накидал веток на пол.
Колокол, клёпанный из листовой меди, в пуд весом, заволок в дальний угол. Водрузил на перекладину и для пробы ударил билом.
Звук раздался резкий, сигнальный.[38] На колоколе был знак – крест с четырьмя маленькими крестиками в углах. Достался он церкви, скорее всего, ещё при Александре Невском как трофей в битве с тевтонами.
Клепался внахлёст из четырёх пластин. Вид имел угловатый. А цвет – синий.
Поздним вечером под этим колоколом отец Паисий принимал шамана Ерегеба. Сбивчиво, со сдержанным жаром вели на шкурах богословский диспут.
– Что хочет ваш угорский бог Ен?
– Ен хочет, чтобы никто не болел. А что хочет ваш Бог?
– Наш Бог Христос хочет, чтобы все любили друг друга.
– Что такое любить?
– Не делать зла. Не красть. Не убивать. Не лгать.
– Это может каждый человек. Бог должен делать то, что не может делать человек.
– Наш Христос исцеляет от болезней.
– Это хороший Бог.
– Христос воскрешает умерших.
– Это очень хороший Бог.
– Христос даёт блаженство после смерти.
– Ен тоже милует всех.
– Кто не с Христом, тот будет вечно мучиться.
– Наш Ен не такой сердитый…
Когда на все вопросы высшего сознания были получены ответы, разговор спустился на землю.
– Паства у нас пока невелика, – сказал отец Паисий. – Всего три человека.[39]
– О! Иван! Иван! – понимающе воскликнул Ерегеб.
– Мы в твою епархию ни ногой.
Ерегеб, в свою очередь, пообещал не тревожить семейство Синца.
– Только вот что, милый человек, скажу я тебе, – продолжал отец Паисий. – Не от меня сие зависит, но скоро конец вашей воле. Царёвы слуги уже на Ваге. Настанет и ваш час дань платить. Дымовые! А кто из вас под нашего Христа пойдёт – понимаешь? – Тому будет послабление. Льгота.[40]
После этих слов лицо гостя ещё продолжало лосниться от огня, а глаза уже потухли. Новость его огорчила. Чтобы подсластить, отец Паисий добавил:
– А кто будет у меня русский язык учить, того потом старшиной назначат. Посылай своих сыновей ко мне учиться русскому языку – старшинами станут.
Согласно-понятливые кивки Ерегеба стали переходить в горестные покачивания всем туловищем.
Беседа шла ровно, приятно. Но Ерегеб засобирался домой.
У входа в пещеру рыжая якутка, подобно оленю, разгребала копытом снег и ела всё, на что ложилась губа.
Якутка – не учёная ни кнутом, ни вицей: шерсть в два пальца толщиной,