Мытарь ведь тоже никакой не идеал. Писание неслучайно умалчивает о том, что с ним случилось после его такого благочестивого восклицания. Вот с Закхеем, о котором читали в храме неделю назад, все совершенно ясно. Он на происшедшее в его доме отреагировал совершенно по-деловому. Он встал и сказал: «Господи, вот я отдам полимения своего нищим, а если я кого чем обидел, верну вчетверо».
О мытаре нам ничего не сказано. Он всплакнул, но мы не знаем, ушел ли он потом со своей работы, захотел ли вернуть украденное, сумел ли переменить свою жизнь. И все же в этих двух религиозных типах – фарисея и мытаря (а каждый из нас в себе сочетает и тот и другой) – симпатии евангелиста более на стороне плачущего, нежели на стороне гордящегося. И слова, сказанные в конце этого отрывка, – страшные и обличающие: всяк возносяйся смирится, смиряяй же себе вознесется.
Это абсолютно не значит, что «не надо высовываться». Надо. И это не значит, что нужно покрыть себя ложным смирением. Мы в XXI веке мастера ложного смирения. «Прости меня, брат», – говорим мы, мечтая, чтобы этот брат ушел с глаз долой. «Прости меня, сестра», – говорим мы какой-нибудь двоюродной родственнице, с которой не хотим видеться уже пятнадцатый год.
Господь, я думаю, в этом отрывке показывает, что Он терпит тех и других: многословного пустодеятельного фарисея и скорбящего мытаря – пока молчаливого, пока в бездействии. Всех терпит. От всех ждет перемены и дела.
Пусть и наш с вами Великий пост будет временем перемены и временем дела.
4 февраля
Неделя о блудном сыне
Церковь продолжает готовить нас к Великому посту притчей о блудном сыне (Лк. 15: 11–32). Нам хорошо известно это повествование, где говорится о том, как у отца было двое детей и старший вместе с ним трудился, соблюдал заповеди и был в любви отца, а младший искал в жизни событий. И в этом поиске, попросив у отца свою часть наследства, ушел в далекую страну, где состояние скоро промотал и стал пасти чужих свиней, чтобы не умереть от голода. Пасти свиней – самая унизительная работа на Ближнем Востоке. Но и эта работа не позволяла ему есть досыта, и он искал даже пищи свиней. И тогда сын решил вернуться к отцу, но не просто потому, что ему нечего есть, что жизнь его стала тягостной, а потому, что понял – он совершил грех, и сердце его заплакало: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих.
Отец принимает сына, дает лучшую одежду, одаряет, и эта часть повествования нам по-человечески очень понятна: любящее сердце радуется, когда к нему возвращается любимый. И посмотрите – это важно, а мы редко на это обращаем внимание: отец издалека увидел, что к нему возвращается гулящий сын. Издалека – это когда, может быть, сын еще и не решил возвращаться. Когда глазами этого не было видно. Отец ждал увидеть своего ребенка, ждал его возвращения – поэтому и увидел, когда тот был еще далеко.
Способность