Какая разница, на каком языке говорят девочки. Вот, если бы они были мальчиками…
*
Жизнь в лагере подчинена строгому распорядку, удивляющему городскую девочку своей непривычной для неё демонстрацией коллективной вовлечённости в одно общее дело.
«Курадгеба, курадгеба! Пирвели разми вицвевт сасадилоши!" (Внимание, внимание, первому отряду пройти в столовую), периодически грохочет на грузинском усиленный динамиком женский голос и дети из Грузии группами и поодиночке направляются в сторону выстроенного неподалёку от остатков крепостной стены здания. Затем в динамиках грохочет голос, приглашающий уже на русском. Вскоре на всей территории наступает относительная тишина, сменяющаяся на практически полную во время «тихого часа».
Городской девочке ужасно хочется ходить в столовую вместе со всеми, и вообще, ходить, как и они, в пионерских галстуках, и жить в маленьких домиках с остроугольными крышами. Однако самое понятие «пионерский лагерь» в семейном лексиконе отсутствует напрочь, и не только по-малолетству сестёр, а в принципе.
В семье не принято отпускать детей в лагеря. Зачем лагерь, когда есть деревня, и вообще, девочкам из абхазской семьи вовсе не обязательно находиться где-то без родственного присмотра.
Неприятие лагерной формы досуга будет нарушено в семье лишь однажды, через много лет, когда в пионерский лагерь в районе Приморской (недалеко от Нового Афона) после долгих раздумий и семейных совещаний, на целых две недели отправят отдыхать народившуюся в тщетной попытке обрести наследника, и подросшую к тому времени третью сестру, Жанну.
– Чапа, а вы в лагере не дерётесь? – спрашивает младшую, обращаясь к ней по-домашнему, папин шофёр Тамаз, когда семья приезжает навестить её в воскресный день.
– Нет, за нами следят, – мимоходом сообщает младшая, одной фразой приоткрывая перед родственниками завесу суровых лагерных порядков, явно идущих вразрез с её привычками и мама с папой и старшие сёстры смеются в ответ, а громче всех смеётся Тамаз.
В преддверии «тихого часа» бабушка Тамара подхватывает опустевшую корзинку и ведёт городскую девочку и её сестру на море. Там бабушка отпускает сестёр купаться, сама же степенно переодевается в похожий на мужскую одежду купальник. Он чёрного цвета, с красными окантовками по краям. Такие надевали в тридцатых годах и они есть на многочисленных фотографиях из семейного альбома.
Бабушка может позволить себе надеть купальник подобной давности из-за того, что за прошедшие с далёких времён годы не изменилась вовсе, если не считать прибавляющихся с каждым годом морщин на когда-то белом, но потемневшем от солнца лице. Жилистая, вся из мускулов, с крепкими ногами мастерицы лазать по самым сложным деревьям, бабушка напоминает спортсменку на пенсии и подтверждает это впечатление крепчайшим здоровьем и какой-то фантастической, выливающейся в чемпионское